Из чего следовал вывод, что фигурантам из «Звягино» эта трагическая история тоже выйдет боком, на снисхождение им рассчитывать не приходилось. Ну, может, учтут старые заслуги Героя, а также психическую, мягко говоря, неуравновешенность летчика и ограничатся не самыми строгими мерами. Но в любом случае теперь можно было переносить следственные действия в Москву.
1
Первым в Москву вылетел Александр Борисович.
Было уже известно, что экспертное заключение Сидорова о том, что в аварии самолета «Як-40» имеются все признаки подготовки и проведения террористического акта, в «воздушном ведомстве» наделало много шума. Председатель комиссии был экстренно отозван в Москву, за ним потянулись и остальные члены комиссии. Их никто не провожал, и вид у них был откровенно пришибленный. Никто из них не пожелал хотя бы на прощанье пообщаться с Турецким, чтоб попытаться разъяснить свои позиции, оправдаться, что ли. Нет, глухо. Но пусть само ведомство и решает их судьбы.
А он решил непременно посетить перед отлетом губернатора — ну, никак не мог отказать себе в удовольствии выполнить свое обещание держать Прохорова в курсе расследования. Вот и пришло это время. Со скромной улыбкой заезжего мудреца Александр поведал Василию Игнатьевичу о том, к чему так долго шла следственно-оперативная группа. Да, конечно, все уже знал хитрый Прохоров, но делал вид, что слышит впервые, и безмерно удивлялся наглости преступников. Турецкий, естественно, не назвал ни Смурова, ни Митрофанова, но увидел, что губернатору, этому прожженному лису в медвежьем облике, ничего объяснять и не следовало. Он только охал и огорченно качал головой. Вот, мол, как они и меня обвели вокруг пальца! Впечатляющая мимика. И расстались они крайне довольные друг другом. Больше, конечно, Прохоров, которому вовсе не хотелось бы фигурировать в обществе преступной компании.
С прокурором Зинченко Турецкий попрощался по телефону, поблагодарил от имени Генеральной прокуратуры за оказанную помощь.
А в Москву он повез полный отчет о проведенном, но еще не законченном расследовании. Заместитель генерального прокурора Костя Меркулов, как главный куратор, должен был ознакомиться, оценить уже проделанную работу и выдать соответствующие визы на дальнейшее производство.
Отчет был большой, недаром последние дни вся команда почти неусыпно трудилась, выстраивая материалы, добытые и в Сибири, и в Москве, обобщала их, предлагая довольно жесткие меры пресечения для подозреваемых в совершении террористического акта — именно так, тоже однозначно, квалифицировали Турецкий с Грязновым действия преступников.
Улетая, Александр Борисович пригласил с собой и Грязнова с Галкой Романовой, но неожиданно получил отказ — мягкий, дружеский.
Галя попросила дать ей денек-другой отдохнуть от беспрерывной бумажной работы — на нее одну, главным образом, и легла ответственность за подготовку протоколов многочисленных допросов, которые проводили все трое. Можно понять. Но, кроме того, как подозревал Турецкий, она, видимо, не осталась совсем уж равнодушной к одному сельскому участковому и наверняка хотела попрощаться. Что ж, понятное дело, молодость — она только раз и бывает. Ни Турецкий, ни Грязнов не возражали.
А сам Вячеслав объяснял свою задержку тем, что ему следовало бы как-то на мягкой, но по-своему требовательной ноте завершить деловые и приватные отношения с местными правоохранителями. Не ровен час, судьба еще раз забросит в эти края, так лучше оставить по себе хорошую память, чем какие-нибудь обиды. Кроме того, надо было этапировать в Москву Рауля Саркисова, решить проблему с Валентином Самохваловым — по поводу судебно-психиатрической экспертизы, опять же и с Героем Советского Союза Виктором Бабаевым вопрос не был закрыт. И оставлять безнаказанным нельзя, и наказывать неизвестно как — наверняка местные ветераны горой за него станут, значит, придется искать какой-то компромисс. Словом, оставались еще дела.
Но Александр подозревал, и не без оснований, что у его генерала тоже имеются некие еще и личные мотивы. Совершенно определенно, что неудача, мягко говоря, с Анастасией повергла Славку в некоторую прострацию, и ему срочно требовалось энергичное лечение от охватившего его уныния. Объект, точнее, лекарь, естественно, имелся — всякий раз проходя мимо «ресепшена», Александр видел так и порхающие, парящие, восхищенно сияющие взоры, и хищно раздуваемые ноздри шикарной, в смысле объема, натуральной блондинки и понимал, что в какой-то степени Славка даже обречен на непродолжительный, но эффективный курс лечения. Нельзя же бесконечно отделываться одними туманными обещаниями! Ну, значит, так тому и быть, прилетят позже.
Оказалось, он соскучился по Москве, по дому — и это было немного непривычное чувство. Прежде не было времени, да и возможности скучать, а сейчас вдруг потянуло домой, к Ирке, Нинку — почти уже взрослую — обнять и прижать к себе. Старость, что ли? Да нет, рано вроде еще…
Однажды, поздно уже вечером, они со Славкой почему-то стали вдруг вспоминать свое прошлое, которое по многим параметрам было у них общее. И вспомнился, думалось, прочно уже позабытый факт.
То расследование они со Славкой проводили в девяносто втором году — ну, правильно, впечатления об августовском путче уже благополучно отправлялись в «невозвратное прошлое», а до нового резкого конфликта теперь уже между президентом и Верховным Советом, завершившегося танковой стрельбой по «Белому дому», который писался тогда еще в кавычках, пока не дошло, но уже близилось. И многие события того сложного времени свидетельствовали об этом болезненно назревавшем противостоянии.
Уже потом, когда в деле была поставлена кровавая, но точка, все стало предельно понятным. А ведь по ходу расследования путаницы было немало. Вся же соль заключалась в том, что в одной из южных областей России было совершено зверское убийство офицера милиции, причем до этого на его глазах замучили двоих его детей. Жена, точнее, вдова, работавшая в той же системе, что и муж, после этого, говорили, сошла с ума. Организаторы и исполнители убийств вышли из воды сухими. А ведь это были облеченные властью крупные чиновники, включая и милицейское начальство, считавшие себя в недавнем прошлом друзьями покойного. Следствие даже и не занималось преступлением, дело прекратили за отсутствием подозреваемых. И тогда начались громкие события. С неумолимой регулярностью, один за другим, от пуль неизвестного снайпера стали покидать этот бренный мир бывшие «друзья» покойного. Естественно, теперь уже во властных органах поднялась паника, и на поиск снайпера были брошены крупные силы, среди них и Турецкий с Грязновым. Почти пятнадцать лет уже прошло, с ума сойти, как время уходит!..
Они нашли снайпера. Им оказалась вдова того милиционера, которая, не добившись законного наказания убийц, решила сама расправиться с ними. И сделала это. Хотя и сама пала от пуль спецназа, окружившего «кошмарную убийцу, преступившую все рамки его величества Закона». Не успели спасти ее Грязнов с Турецким, опоздали к месту трагедии.
Но именно тогда и произошел у них тот диалог. Он в последнее время почему-то стал часто всплывать в памяти.