В кабинете повисло тяжелое молчание. Дубинский ждал. Он не хотел торопить своего собеседника.
Наконец Сибиркин поднял на него полный отчаяния взгляд, губы у него по-стариковски дрожали.
— Я не виноват… — пробормотал он, — откуда я мог знать? Откуда? Я не мог знать… Не мог! Этот подонок обманул меня и скрылся. Вы мне верите?
— Пока не знаю. Не знаю, верить или не верить. Слушаю вас, Гордей Васильевич…
По словам Сибиркина получалась следующая картина. Менеджер Григорьев, временно принятый на работу в «Энерджи» по рекомендации зама Сибиркина, позвонил директору с утра и пожаловался, что его машина вышла из строя. Извиняясь, попросил Гордея Васильевича заехать за ним — не домой, а в кафе, где он, по его словам, будучи холостяком, ежедневно завтракает.
Кафе, как выяснилось, находилось как раз на пути между домом Сибиркина и клубом, так что никаких дополнительных хлопот директору эта просьба не доставила.
— Вы сами водите машину? — поинтересовался Дубинский.
— Да, я всегда за рулем сам, никому не доверяю, — кивнул тот. — Я автолюбитель, права получил еще в девятнадцать лет…
— Итак, вы посадили Григорьева к себе в машину возле кафе «Вечернее». Дальше?
Как выяснилось, к удивлению Гордея Васильевича, Григорьев оказался там не один, а с этим «крайне непрезентабельным», по словам Сибиркина, типом. «Типа» посадили на заднее сиденье, Григорьев сел с директором рядом, негромко пожаловавшись, что вот, мол, родственник, какая-то деревенщина, двоюродной тетки троюродный племянник, внезапно свалился на голову. И не прогонишь, парень слегка не в себе, а у него как раз мать умерла. И в клуб его, такого запаршивленного, везти неудобно.
Тут-то сам же менеджер и вспомнил про эту проклятую дверцу: мол, незаметно отправим его наверх, а потом Григорьев уведет «родственничка» к себе в кабинет. Как, вероятно, известно следствию, кабинет старшего менеджера находится прямо напротив директорского. Григорьев якобы собирался этого типа там накормить, дать ему отоспаться с дороги, а после куда-то спровадить, к каким-то дальним родственникам, что ли… Точно Сибиркин не помнил. Но план Григорьева у него никаких нехороших подозрений не вызвал. Оставив машину возле «черной дверцы», он сам вошел в клуб с парадного входа, как обычно. Поднялся к себе, отыскал ключ от второй двери комнаты отдыха, отпер ее и спустился вниз, чтобы впустить Григорьева с его «родственником». Потом отдал ему ключи, сам же сел в машину и подогнал ее к центральному выходу… Это все!
— Клянусь вам, это правда, — плаксиво произнес Сибиркин. — Понимаете, я за день напрочь про этот дурацкий эпизод забыл! И когда мы вечером поехали в офис «Технокласса», Дмитрий меня буквально потряс. Он сказал таким тоном… Ну чтобы я навсегда забыл про этого типа в куртке…
— Каким тоном? — поинтересовался Владимир Владимирович.
— Ужасным! — В голосе Сибиркина послышался неподдельный страх. — Как вспомню — мороз по коже… И телефон он велел, можно сказать приказал, выключить…
— И вы послушались, — утвердительно произнес Дубинский.
— Вы бы тоже на моем месте послушались! — почти выкрикнул Гордей Васильевич. — Я человек слабый физически и от таких вещей далекий, ничего подобного со мной в жизни не бывало.
— Подобного чему?
— Такому тону разговора со мной. Мне кажется, у него в кармане был… пистолет был, он там руку как-то так держал. Вы не поверите, но я даже все, что происходило в «Техноклассе», плохо помню. Что-то там я отвечал, что-то подписывал. И все время думал об обратной дороге, потому что Григорьев на глазах превратился из интеллигентного человека в какого-то… урода! Такое лицо у него, когда он предупреждал, было…
— Он вам чем-то угрожал?
— Сказал, — прерывисто вздохнул Сибиркин, — что если я хоть одной душе… И на том свете найдет, а уж на этом-то точно. Скажите, теперь вы мне верите? Клянусь, я рассказал вам всю правду, все как было! А больше я ничего не знаю, и в тот вечер, приехав домой, я, правда, лег спать. Но жена смотрела телевизор и разбудила меня, когда все это передали в новостях. И больше уж я не спал до утра. Совсем…
— Но мобильный тем не менее не включили.
— Не включил! И вы бы на моем месте не включили, если бы вам это велели таким тоном и… и фактически угрожая пистолетом!
— Вы что, видели этот пистолет? Нет? Тогда почему решили, что у Григорьева было оружие?
— Ну… — Сибиркин сморщился, пытаясь объяснить свою уверенность. — Понимаете, он так сунул руку во внутренний карман пиджака, словно… В общем, так делают только вооруженные бандиты! И лицо у него сделалось какое-то жуткое… Я почувствовал опасность!
— Вы просто насмотрелись голливудских боевиков. Ладно, оставим это. Куда вы подвезли Григорьева после совещания у ваших партнеров по выставке?
— Слава богу, никуда! К моему величайшему облегчению, он со мной не поехал, сказал, что ему в другую сторону, и, по-моему, начал ловить машину — во всяком случае, пошел к обочине улицы, еще раз напомнив мне на прощание то же самое. Больше я его не видел, я сразу уехал и не смотрел, что он там делает.
— Где все это происходило?
— Офис «Технокласса» на Тверской, недалеко от Брюсова переулка, там и было, на той стороне, где переулок…
— Как далеко от перехода?
— Наверное, метрах в десяти… Точно не скажу, у меня глазомер не очень хороший.
— Когда вы в последний раз связывались с вашим замом, рекомендовавшим этого Григорьева?
— Павел звонил мне примерно за два-три дня до этого кошмара, сказал, что они с женой решили рвануть в Египет, в Турции им что-то не понравилось. Обещал оттуда позвонить, но так и не позвонил. И мобильный у него не отзывается — отключен…
Об этом Дубинский уже знал — выяснил сразу после того, как стало ясно, что Григорьев исчез бесследно, и обнаружилось, что в клубе он работал временно, замещая Левина Павла Борисовича, который и рекомендовал его вместо себя, отправляясь в длительный, взятый сразу за два года отпуск. Несколько попыток связаться с ним по мобильному номеру оказались безрезультатными. Молчал и телефон супруги Левина.
Что касается домашнего адреса Григорьева, указанного, как утверждала кадровик клуба, в его паспорте, он оказался фальшивым. По месту, где якобы был зарегистрирован Григорьев, находилась сауна. Судя по всему, фальшивым был и сам паспорт. Поэтому Владимир Дубинский в постановлении о розыске и аресте «Димы» его фамилию на всякий случай указал как двойную: «Степанов», возможны документы на имя «Григорьев». Ясно было одно: фальшивый полковник, забравший Иванова из больницы, и менеджер Григорьев — одно и то же лицо.
Совпадало и словесное описание главврача с описанием внешности менеджера, полученным от сотрудников клуба. Перечитывавший его бессчетное количество раз Дубинский почти видел перед собой высокого, круглолицего мужчину с тяжелым подбородком и маленькими, глубоко посаженными серыми глазками, поймать взгляд которых практически невозможно.