Впрочем, что касается их цвета — в наше время и его можно подделать, обзаведясь соответствующими линзами. А волосы перекрасить и того легче…
Владимир Дубинский вздохнул и понял, что уже некоторое время в его кабинете стоит тишина. Он перехватил опасливый взгляд Сибиркина и встряхнулся: пора было отправлять этого труса восвояси, а затем еще долго и нудно разбираться, не солгал ли он еще в чем-нибудь, все ли концы с концами в его «правдивых» показаниях сходятся, не затаилась ли между строк пауза, за которой кроется умолчание. А для этого еще и еще раз прослушивать аудиозапись опроса.
— Скажите, — нерешительно поинтересовался Сибиркин, наблюдая, как следователь, явно неохотно, подписывает ему пропуск. — Что теперь будет… со мной?.. Вы ведь не выдадите меня, если поймаете этого Григорьева? На Западе, например, существует целая программа по защите свидетелей, а у нас…
— Я вижу, вы западное законодательство знаете лучше, чем отечественное, а лучше бы наоборот! — холодно прервал его Владимир. — В таком случае не только бы не лгали в своих показаниях, но и не скрывали бы от следствия важных фактов, зная, что за это придется отвечать!
— Я не скрывал! — заволновался Сибиркин и, вновь глянув в зеркало, хрустнул пальцами.
«Так я тебе и поверил, — мысленно возразил Дубинский, — явно где-то соврал, скотина трусливая. Ну погоди, как говорится, не в последний раз видимся».
Вслух он на этот раз не сказал ничего. Дождавшись, когда Гордей Васильевич, пробормотав по дороге три раза «До свидания» и «Всего наилучшего», пятясь как-то боком, покинет его кабинет, следователь выбрался из-за стола и, подойдя к окну, с трудом сдвинул шпингалеты. Хотя форточка была открыта все это время, Владимиру Владимировичу хотелось открыть еще и окно, чтобы проветрить комнату после визита Сибиркина как можно основательнее.
Он и сам постоял возле него — посмотрел на залитую солнцем улицу, посередине которой проходило оживленное шоссе, и лишь после этого вернулся к столу. Перемотав запись этой довольно длинной беседы, Дубинский сосредоточился, прикрыл глаза и включил пленку сначала — с того момента, как Сибиркин вошел в его кабинет. Намереваясь прослушивать все раз за разом до тех пор, пока не поймет, где же все-таки Гордей Васильевич в очередной раз солгал.
— Знаете, Александр Борисович, — усмехнулся Валерий Померанцев, один из лучших «важняков», работающих под началом Турецкого, — у меня складывается впечатление, что наши коллеги «оттуда» если и не знают точно, кто заказал Мансурова, то, во всяком случае, здорово кого-то подозревают.
— Ну да? — Турецкий усмехнулся, сдвинул на нос очки и иронично посмотрел на Валерия. — Может, ознакомишь нас с основаниями для твоих впечатлений?
Все собравшиеся этим поздним вечером в кабинете Александра Борисовича — Слава Грязнов, Галочка Романова, Володя Дубинский — немедленно повернулись к сидевшему, по обыкновению, в самом дальнем от начальства углу Валерию. Следователя это ничуть не смутило.
— А что тут рассказывать, — пожал он плечами, — по-моему, все и так ясно! Мансуров — птица сами знаете какого полета. В таких случаях, когда жертва столь высокого, да еще фактически государственного уровня, при формировании оперативно-следственной группы представители нашей замечательной ФСБ вводятся в нее с неизбежностью, верно?
Он обвел глазами присутствующих и, поскольку все молчали, продолжил:
— Лично я не помню ни одного случая, чтобы было иначе — кроме нынешнего. Спрашивается: почему? Отвечаю: наши давние друзья «оттуда» по каким-то причинам не пожелали светиться в расследовании официально, занявшись явно провальной версией терроризма. Какой, к черту, терроризм, когда даже взрывное устройство само по себе свидетельствует, что они к этому никакого отношения не имеют?
— Ты это о том, что террористы обычно используют помимо тротила начинку из металла? — поинтересовалась Галя Романова.
— И об этом тоже. Есть еще кое-какие тонкости с этой адской машиной… И не только с ней!
— Еще что-то? — Галочка смущенно улыбнулась. — Извини, я не видела экспертного заключения.
— Ну тебе оно вроде бы и ни к чему, но… Словом, сама схема преступления совершенно для террористов нехарактерна: эти господа обходятся, во всяком случае обходились до сих пор, взрывами в чистом виде, не говоря о том, что таких следов, как наши киллеры, не оставляют! Все в курсе, что в кустах, где сидел снайпер, остались не только гильзы, но еще и полиэтановый коврик, на котором этот гад со всеми удобствами устроился в ожидании жертвы? А еще что-то вроде выломанной неподалеку рогатины, на которую он явно опирался в момент прицела.
В кабинете повисло молчание, и Померанцев продолжил.
— Ясное дело, без этого он бы мог и не справиться со своей задачей: у «клина», если кто не знает, такая отдача, что новичку в этом деле мало не покажется.
— Валерий, — вмешался Турецкий, — ты вроде бы хотел о другом сказать. Насчет подробностей покушения и убийства в необходимой для работы мере все проинформированы.
— Сейчас скажу… Так вот, как вы думаете, почему фээсбэшники официально в нашу группу не входят? А я вам скажу почему: чтобы информация по расследованию тоже не шла, во всяком случае по их каналам. Конечно, за исключением информации по совершенно идиотской террористической версии! А это значит что?
— Ладно, хватит умничать, — не выдержал Вячеслав Иванович, — все уже и так давно поняли, что это может означать: кто-то из их же сотрудников или — бери выше — словом, персонажей, имеющих доступ к следственной информации в их системе, подозревается в… Ну ясно в чем!
— Вот именно! — кивнул Валерий и торжествующе посмотрел на Турецкого.
Александр Борисович, обнаружив, что его подчиненный наконец выговорился, не выдержал и улыбнулся Валерию, прежде чем ответить на его довольно-таки длительный монолог. Выговориться своему «важняку» он дал преднамеренно, хотя с самого начала понимал, куда тот ведет, и даже был с ним целиком и полностью согласен: зная темперамент Померанцева, он понимал, что пока того мучают соображения такого рода, перейти к сути дела в его присутствии не удастся.
— Ясно мыслишь, Валерий, но это ни для кого не новость, — доброжелательно произнес Турецкий. — Что тут можно сказать? Разве что заочно поблагодарить упомянутых тобой коллег из ФСБ за то, что на сей раз они дали нам с вами возможность спокойно работать, проявив весь наш профессионализм в полной мере…
— Вы это серьезно?! — Валерий, округлив глаза, уставился на своего шефа. — А как насчет того, чтобы поделиться со следствием своей информацией о подозреваемом?!.. Ни хрена себе «возможность работать», да это же… Словом, это обычные их дела, Александр Борисович! Ухмыльнуться и понаблюдать со стороны, как мы кувыркаемся и тычемся в углы — в основном тупые и вообще не туда.
— Так уж и не туда? — Турецкий прищурился. — Что ты этим хочешь сказать, Валерий? Что на сегодняшний день у тебя результатов пока что ноль?