— Я думаю, Сан Борисыч, — сказал Филя, — что сегодня девушке надо бы еще отдохнуть, а я съезжу туда, погляжу, как и что. Утром Наташа звонила родителям, никаких звонков не было, но исключить их нельзя. Кроме того, они могли узнать, что у нее выходной в больнице, и зря не станут пока соваться туда. Значит, станут караулить у дома. Вот и проверим. А потом отыграем первый вариант. Я думаю, что даже можно усилить впечатление, если они там окажутся. Привезти ее, ну, скажем, на твоем «пежо» или на джипе. В смысле, даму доставили по назначению. Какова логика? Нам не досталась, а какому-то фраеру — пожалуйста? Точно усилит впечатление. Непременно клюнут. Нет, квартиру взламывать не станут, но караулить будут…
— И кстати, — добавил Щербак, — дважды битый и оказавшийся в результате в больнице Зыкин Григорий Иванович обязательно свяжет этот факт и со своим возможным ограблением, и с налетом на бордель не известных никому людей, и с появлением там девчонки, из-за которой и разгорелся сыр-бор. То есть целый комплекс ощущений, я бы сказал, — произнес он и ухмыльнулся.
Знающие, о чем речь, засмеялись. Охранника действительно пришлось увозить в больницу по причине серьезной травмы половых органов. А как это получилось, почему, как сказали муровцы, интересовавшиеся в клинике диагнозом насильника, им никто со всей определенностью ответить не мог. У врачей было впечатление, что пациент сунул свой «прибор» в работающий вентилятор. Зачем, это другой вопрос. Правда, вовремя опомнился, но положения дел это уже мало меняло. Ну, узнали и узнали, и ладно, закрыли тему. Тем более что Щербак смотрел на товарищей, знакомых с ситуацией, наивными и невинными глазами, которые как бы вопрошали: «А зачем он первый драться полез?» И никто не мог возразить против такого аргумента — а что, в самом-то деле?
Но здесь, понимали сыщики, не только обида за товарища двигала его коллегами по отделу вневедомственной охраны, нельзя было исключить, что они тоже были участниками «игрищ» у Хлебникова. «Крышевали», просто развлекались на халяву, что менты вообще очень любят, оправдываясь малой зарплатой. Мол, на проститутку денег жалко, ну так мы им «ленинский субботник» устроим, пусть обслуживают бесплатно и всех! Иначе ради чего работаем? Жизнью своей порой рискуем? Очень логично. И никогда эти продажные твари от своего права устанавливать собственные правила игры не откажутся, иначе это будут просто не они. Раньше хоть боялись, а теперь — чего? «Слабода, блин!..» Вот поэтому, скорее всего, и будут «пасти» до упора.
Турецкий, слушая коллег, кивал, что-то отмечал для себя в блокноте. Он-то хорошо понимал, что «запаковать» «отморозков» совсем не так трудно, как представляется, но дальше-то что? Сдавать в Службу собственной безопасности? Позвать ОМОН? Так ведь не утаишь, вмиг разнесут известие, что «намечается»… И те уйдут в подполье. И снова примутся сторожить, когда, по их мнению, напряжение спадет. А вообще, чего они все хотят от Наташи? Что она им, дорогу в неположенном месте перешла? Или тот же Зыкин большие виды на нее имел, а у него сорвалось? Или это хлебниковская затея — затащить девушку во что бы то ни стало, заставить заниматься проституцией? Но ведь Хлебников уже на нарах парится… А с Наташей в присутствии стольких мужчин начистоту не поговоришь…
Нинка сегодня утром заявила, что больше ни в каких подобных акциях она участвовать не будет. И если юриспруденция напрямую связана с такого рода испытаниями, она себе выберет другую профессию, слава богу, хватает… Турецкий и Ирина переглянулись, покивали и промолчали — сами виноваты. Хотя ничего страшного, по идее, и не произошло, потрясение для девочки оказалось слишком сильным. Ира, конечно, успокоила дочь, посмеялась над визиткой, которую та передала ей, но ощущение того, что ты опустился во что-то поганое, вонючее, которое никак не хочет отмываться, осталось. Ну и хватит экспериментов. На том и покончили. Зато за совершенный подвиг во имя справедливости Александр Борисович уже твердо пообещал дочери, что еще в этом году, только поближе к концу лета, они обязательно слетают к дяде Славе. Ну вот, что и требовалось доказать, как писали в школьных тетрадках. Нинка загорелась идеей. И теперь она точно не отстанет. Ирина тихо радовалась, что конфликт исчерпан, и, судя по ее настроению, готова была отпустить папу с дочкой хоть на край света, только бы они не морочили ей голову.
Кстати, вспомнил Турецкий, там же еще Загоруйко, участковый проходит… Надо бы узнать про него. И вообще, подумал он, пора посетить Володю Яковлева, чтобы этак непринужденно, в спокойной обстановке посмотреть видеоматериалы из хлебниковской мастерской, почитать, что говорят задержанные, и послушать, какие виды у следствия.
А между прочим, тут и Костя Меркулов мог бы оказать свое давление. Помнится, он проявил заинтересованность по поводу просьбы своего старого приятеля Семена Осипова. Но то были слова и пожелания удачи, пусть-ка теперь и сам подключится, а то ведь ненароком, глядишь, и выплывет какой-нибудь компромат на Юленьку. Девочка-то, хоть и выкинули ее до появления ОМОНа с муровцами, все-таки завязла там. И уж если выручать, так надо выручать до конца. Неизвестно, как еще папаша на фокусы дочери посмотрит. Большой вопрос.
Или ничего пока не говорить? Наташа наверняка про нее много знает, но как сделать, чтоб она здесь говорила, а с подругой молчала? Это ж фактически невозможно — в их-то возрасте. А может, поручить Филе, он-то, кажется, нашел уже общий язык, проказник этакий. Или действительно только кажется? Вполне вероятно, что на ее настроение подействовала сама обстановка, в которой она оказалась, люди, доброжелательность, которую она вряд ли так уж часто встречает по жизни. Вот и держится, словно во взвешенном состоянии. Понимая при этом, что речь идет именно о ее жизни, а не о каких-то посторонних вещах. Люди и не от таких событий взрослеют… А реакция девочки на речи Славки была просто отличная, вот тут уж никак нельзя было обвинить ее в неискренности…
Наташа видела, как с пристальным вниманием на нее смотрит Александр Борисович, но теперь, зная от Фили о том, что с ним произошло и кто он вообще, она не могла отделаться от чувства, что ей просто здорово повезло. И наверное, Юльке, хоть она и змеюка подколодная, тоже повезло, что ею занимаются такие люди, как Турецкий, Филя, его товарищи. Они ж ведь не из-за нее, Наташи, за дело взялись, а именно из-за Юльки. Если б она только знала. Спросить?
И девушка решилась. И сформулировала свой вопрос таким образом, что всем стало ясно: она прекрасно отдает себе отчет о том, что происходит и, главное, почему. Этим вопросом она и им облегчила задачу. А спросила-то совсем без задней мысли:
— Александр Борисович, я все думаю, что вы делаете это ради Юльки? Даже дочку свою туда отправили на разведку. А я — так, сбоку припека, но вы меня ни о чем не расспрашиваете, хотя могли бы. Почему? Не верите еще?
Мужчины удивленно переглянулись и уставились на нее. Потом перевели взгляды на Турецкого: интересно, что он ответит?
— Ты не припека, ты живой человечек, который мог по неосторожности угодить в лютую беду. И все. И забудь. Пока ты с нами, тебе ничего не грозит. Это первое. А второе вот что. Да, как ты заметила, мы с женой действительно попросили дочку — ей, к слову, шестнадцать исполнится только глубокой осенью, так что риск, конечно, был. Но небольшой, потому что рядом, за дверью, стояли Филипп с Николаем, а я им полностью, стопроцентно доверяю. Между прочим, сегодня утром Нинка нам с матерью заявила, что больше туда ни ногой. Никогда. Она потом в юридический собирается. И говорит, если будет такая работа, изменю профессию. Значит, стресс все-таки был. Но ничего, это иногда полезно для нормального развития. Ты ж вот тоже была, но решила вовремя поставить точку. И никто тебе не помогал, скорее наоборот, не так ли?