— Тоже любите ходить по гостям?
Плетнев покачал головой:
— Нет. Просто по субботам мы с друзьями играем в преферанс. Начинаем вечером, а заканчиваем уже под утро.
— Вот как? — Девушка затянулась сигаретой. — Значит, любите расписывать «пульку». Часто выигрываете?
— Да нет. Слишком рисково играю.
— Мизер, распасы?
— Случается, — кивнул Плетнев, слегка удивленно поглядывая на свою пассажирку. — Мизерую почем зря и ухожу с пустыми карманами.
Женщина усмехнулась.
— Сразу видно холостяка. Женитесь — охота рисковать пропадет. Будете над каждой копейкой дрожать. А перед тем, как объявить мизер, три раза задумаетесь.
— Вы слишком мрачно смотрите на брак, — заметил Плетнев.
— Правда? — Она пожала плечами. — Значит, у нас с вами разный опыт.
Обручального кольца на пальцы у женщины не было, и Плетнев осторожно поинтересовался:
— А вы, значит, не спешите выйти замуж?
— Я там уже была, — усмехнулась в ответ пассажирка. — Правда, всего полгода. Но мне хватило и этого.
— И как?
Женщина брезгливо дернула уголком губ:
— Да ничего хорошего.
— Обычно девушки так не рассуждают, — сказал Плетнев. — Может быть, вам просто не повезло? Мужчины-то ведь разные. Не понравилось с одним, понравится с другим.
— Вот это вряд ли, — тихо сказала женщина, и в голосе ее было столько презрения и ненависти, что Плетнев удивился.
«Такая молодая, и такая злая, — подумал он. — Видать, ей и впрямь, пришлось хлебнуть горя с ее бывшим».
— Ладно, дело ваше, — небрежно сказал он. — У меня-то на этот счет другое мнение.
Женщина промолчала. Она курила, рассеянно глядя на дорогу. Плетнев невольно залюбовался ее точеным профилем.
«Кто же ты такая, красавица? — подумал он. — И почему одета, как проститутка? Или нынче у богатых так модно?» Плетнев вспомнил, что где-то читал о странном развлечении богатых. Плюнув на наскучившие Багамы, Канары и Куршавели, мужики-олигархи переодевались бомжами и спускались в метро — просить милостыню. Кто больше насобирал — тот и победитель в игре. Что касается жен толстосумов, так те наряжались в проституток и выходили на трассу — под ненавязчивым присмотром телохранителей, конечно. За какую клиент назначит большую цену — та и победила.
«Может, и здесь то же самое? — подумал Плетнев, незаметно разглядывая женщину. — Да нет, не похоже. Во-первых, жены толстосумов не едут с клиентом в гостиницу. Игра заканчивается на этапе торговли. Во-вторых…»
— Вы на мне дырку протрете, уважаемый, — сказала вдруг женщина.
— Что?
— Я говорю — хватит меня разглядывать. Я не витрина охотничьего магазина и не шедевр Врубеля.
— Да я и не думал, — пожал плечами Плетнев.
— Значит, мне показалось.
— Наверно.
С минуту они ехали молча. Потом девушка спросила:
— А вы сами почему так рано на улице? Едите на работу? Или «бомбите»?
— Ни то и ни другое, — ответил Плетнев. — Просто возвращаюсь с работы. Я охранник.
Женщина окинула его любопытным взглядом.
— Похож, — улыбнулась она. — Сильные плечи, мускулистая шея, набитые кулаки. Занимаетесь боксом?
— Что-то вроде этого, — кивнул Плетнев, поражаясь наблюдательности пассажирки. «Этак она меня всего раскусит», — подумал он.
— Но вы ведь не простой охранник? — снова заговорила она. — Для простого охранника у вас слишком умное лицо. А этот шрамик у вас на шее — он от пули?
Плетнев чуть не вписался в фонарный столб. Шрам был действительно от пули. Прошла по касательной, чуть оцарапав шею. Заметить оставшийся след было трудно. Да никто никогда и не замечал. А эта заметила.
«Да что ж это такое? — в изумлении подумал Плетнев. — Она что, гадалка?»
— Ладно, не хотите — не говорите, — пожала плечами женщина, вынула из губ окурок и вышвырнула его в окно.
Плетнев снова покосился на девушку и решил, что нужно попытаться выпытать у нее как можно больше.
— Вы ведь не москвичка? — сказал он.
— Почему вы так решили?
— У вас говор не московский.
— Правда? Забавно. Я родилась в Москве и провела здесь всю жизнь. Почти безвылазно.
«Врет», — понял Плетнев.
— Ну, может быть, — пожал он плечами.
— А какой, по-вашему, у меня говор? — неожиданно заинтересовалась незнакомка.
— Ну… Даже не знаю. Похоже говорят в Сибири… Где-нибудь в Новосибирске или Барнауле.
— А вы там были?
— Приходилось.
— И как они говорят? Растягивают гласные? Картавят, пришепетывают?
Плетнев понял, что попал впросак и замялся.
— А почему вам так интересно? — спросил он, пытаясь уйти от неприятной темы.
— Диалекты — моя профессия, — ответила женщина.
— В каком смысле? — не понял Плетнев.
— В прямом. Я лингвист.
«Вот так, приехали», — изумился Плетнев.
— Значит, лингвист? А я думал, вы специализируетесь на преферансе. И что, интересно быть лингвистом?
— Очень. Моя специализация — флексии. Хотя диплом я писала по феноменологической редукции. Это, конечно, философская тема, но я сумела обыграть ее по-своему.
Плетнев долго молчал. Он уже понял, что женщина морочит ему голову, но его удивляло, насколько ловко и непринужденно она это делает. Как будто ее специально этому учили.
— Скоро приедем, — сказала женщина. — Через пару минут увидим мой дом.
— Да, подъезжаем, — подтвердил Плетнев. — Знаете, мы проболтали обо всем на свете, но так и не познакомились.
— А это необходимо? — спросила девушка.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Плетнев. — Лично меня зовут Антон. А вас?
— Матильда, — абсолютно серьезно ответила женщина. — Сокращенно — Мотя.
— Красивое имя, — хмыкнув, произнес Плетнев.
— Вам ведь так не кажется. Тем не менее, меня правда зовут Матильда. Как любовницу императора Николая — Матильду Кшесинскую. Хочется вам этого или нет. Вон мой дом! Видите, пятиэтажка?
— Вижу.
Плетнев притормозил и свернул во двор.
— Третий подъезд, — распорядилась женщина.
Плетнев послушно остановил машину возле третьего подъезда.
— Ну вот мы и приехали, — улыбнулась женщина. Она вынула из сумочки деньги и протянула Плетневу. — Вот, держите.