8
В тот вечер он чувствовал себя скверно. С утра болела голова. Мигрени мучили его часто, но обычно к вечеру они проходили. Но в тот день боль лишь усилилась с закатом.
Сначала он просто ходил по квартире из угла в угол, не находя себе места. Потом, не в силах больше терпеть боль, надел куртку и вышел на улицу.
Здесь он увидел причину своей затяжной мигрени — мелкий, противно моросящий дождь. Он натянул на голову капюшон и пошел по тротуару, диковато поглядывая на редких прохожих, лица которых казались ему отвратительными. Он сам не заметил, как дошел до парка.
Здесь он свернул в аллею и побрел дальше. Ему было все равно, куда идти. Лишь бы не стоять на месте и хоть немного отвлечься от головной боли, притупить ее движением.
Он несколько раз пересек парк из конца в конец. Потом прошел его по кругу. Людей здесь почти не было. Даже выносливых бабок, которые сутками напролет сидят на скамейках, обмывая косточки родным и знакомым, омерзительный, зарядивший с самого утра холодный дождь разогнал по домам.
Парк был темен, мокр и пуст. Он бродил по нему кругами уже минут сорок, а боль все не утихала. Наконец, он почувствовал себя уставшим и решил присесть и передохнуть. Остановившись посреди детской площадки, он повертел головой, выискивая подходящее укрытие. Такое укрытие здесь было всего одно — маленький сказочный домик с треугольной крышей, декоративной трубой и резным крылечком.
Он направился к домику, вжав голову в плечи.
Подойдя к домику, он вдруг увидел, что внутри горит едва заметный огонек.
— Что за черт, — с досадой пробормотал он. Болезненно поморщился и добавил: — Неужели и здесь не будет покоя?
Некоторое время он стоял перед домиком, не зная, на что решиться — войти или убраться восвояси. Наконец, сказал себе — «а, будь что будет» и шагнул на крыльцо.
— Эй, — окликнул он, остановившись на пороге. — Кто здесь?
— Я, — ответил ему чей-то слабый голос.
Голос был явно женский, и он почувствовал некоторое облегчение. Нарваться на агрессию какого-нибудь подвыпившего амбала ему не хотелось, хотя после многолетних тренировок и упражнений с «железом» он мог бы совладать и с самым крепким амбалом.
— Я хочу укрыться от дождя, — сказал он как можно дружелюбнее. — Не помешаю?
— Нет, входите.
Он вошел в домик, прошел к темному окошку и сел на скамейку. В нос ему ударил запах сигаретного дыма, и он поморщился.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Думаю, — ответил женский голос.
— О чем?
— Как лучше это сделать.
— Сделать что?
Последовала пауза, и вслед за тем спокойный голос произнес:
— Покончить собой.
На миг он забыл даже о головной боли.
— То есть… вы хотите умереть? — удивленно спросил он.
— Хочу, — ответила девушка. — За этим я сюда и пришла. А вы мне помешали.
— И как вы собирались это сделать? — спросил он с любопытством (в нем проснулся профессиональный интерес).
Тогда девушка наклонилась к нему и протянула руку. В руке ее был какой-то предмет. Он хотел прикоснуться к предмету, но она отдернула руку.
— Не трогайте, можете порезаться!
— А что это?
— Бритва, — ответила она. И пояснила: — Опасная бритва. Трофейная. Когда-то она принадлежала моему деду. Сегодня днем я наточила ее. Теперь она очень острая.
Он почувствовал что-то вроде страха. А что, если эта сумасшедшая, ударит его бритвой? В темноте он даже не сможет увернуться. Нужно встать и убраться подальше от домика, но как это сделать? Если она поймет, что он встает, она может ударить его бритвой. В живот… А может быть, в бедро…
Он поежился.
— Не понимаю, зачем вам это? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Я собиралась забраться в домик и перерезать себе вены, — ответила девушка. Помолчала и добавила: — Мне больше незачем жить.
Он подумал, что она шутит, но на всякий случай слегка придвинулся к выходу и, чтобы заглушить звук движения, сказал:
— Резать вены нужно в теплой ванне, неужели вы этого не знали?
— Зачем? — поинтересовалась девушка.
— Чтобы кровь не свернулась.
— Спасибо, — сказала она абсолютно серьезным голосом. — Теперь буду знать. Может быть, есть еще какие-нибудь нюансы?
— Есть. Резать запястье нужно не поперек, а вдоль. Там располагается артерия. Если вы порежете поперек, ничего не получится. Кровь немного покапает и остановится. Потом ваши порезы увидит какой-нибудь милиционер и отвезет вас в психушку. Этим все и кончится.
Девушка молчала. Должно быть, она была удивлена.
— А… откуда вы все это знаете?
— Я думал, что это все знают, — ответил он. — Об этом же в каждом фильме говорят.
— Я не смотрю кино.
Он еще немного продвинулся к выходу.
— Почему?
— Просто не люблю, и все. В кино все врут.
Он попробовал разглядеть в темноте ее лицо, но у него ничего не вышло.
— Я и записку в карман положила. Хотите прочту? — И она процитировала по памяти, не дожидаясь разрешения: — В моей смерти прошу никого не винить. Я ухожу из жизни добровольно, потому что меня все задолбало. Всем привет!» Ну как вам?
— Лаконично, — ответил он. — А почему вы решили убить себя? У вас что-то случилось?
— Случилось, — ответила она. — Меня бросил парень. Ушел к моей лучшей подруге.
Он усмехнулся, но тут же, боясь, что девушка расценит усмешку по-своему, сказал абсолютно серьезным голосом:
— Но ведь можно найти другого парня.
— Можно, — неожиданно легко согласилась она. — А также подругу и родителей. А в придачу и квартиру.
— А ваши родители, они…
— Погибли, — договорила за него девушка. — В автокатастрофе полтора месяца назад. А после похорон ко мне домой заявилась тетка и объявила, что квартира, в которой я жила с рождения, принадлежит ей. И показала бумаги. С ней были судебные приставы.
— Да, дело дрянь, — сказал он, одновременно еще чуть-чуть придвинувшись к выходу.
Он по-прежнему не мог разглядеть в темноте лица девушки.
— Ну а вы? — спросила девушка. — Вы что здесь делаете?
— Просто шел мимо.
— Шли мимо? В темноте, через парк? — Она нервно хихикнула. — Да вы здесь уже час ходите. Это ведь вы бродили под фонарями — там, возле киосков?
— Может быть, — сказал он, едва скрывая досаду. Ему неприятна была сама мысль о том, что кто-то может за ним незаметно наблюдать. Он даже передернул плечами.