— Бродский, — сказал Андрей, подходя к столу.
— Угадал. — Мохов отхлебнул из стакана.
Долгов знал, что у Хозяина есть манера — читать вслух стихи, когда ему особенно паршиво. Что-то вроде психотерапии. Что ж, каждый спасается от депрессии по-своему. Однако, чтобы угодить Хозяину, Андрей года полтора назад тоже взялся за стихи. Каждый вечер перед сном он учил наизусть по четверостишию и уже через несколько месяцев мог заткнуть за пояс любого профессионального чтеца с его хваленой профессиональной памятью.
Андрей сел на стул и закинул ногу на ногу.
— Татьяна сказала мне, что принесла вам письмо, — негромко произнес он, стараясь говорить спокойно и хоть немного успокоить Хозяина монотонной просодией своего голоса. (Прием этот часто срабатывал.)
— Да, есть такое.
— Это из-за него вы такой бледный?
Мохов прищурился:
— А я бледный?
— Слегка, — ответил Андрей.
Виктор Олегович отхлебнул джина и засмеялся:
— Ты всегда был наблюдателен. А я было думал тебя обмануть. Ладно, ты прав. Мне чертовски плохо.
— Сердце? — прищурил черные глаза Андрей.
Мохов кивнул:
— И оно тоже.
— Если хотите, я вызову «скорую», — предложил Андрей.
Виктор Олегович покачал головой:
— Нет. Никаких врачей. По крайней мере, сегодня. — Он снова отхлебнул джина. Андрей с неодобрением посмотрел на стакан. Мохов перехватил его взгляд и усмехнулся. — Алкоголь меня не убьет. Это мое горючее, ты ведь знаешь.
— Это ваша жизнь, — почти равнодушно заметил Андрей. — Что это было за письмо? Ведь вы хотите со мной о нем поговорить.
— Да, хочу. Мной серьезно занялись, приятель. Кто-то хочет сжить меня со свету.
Андрей слегка приподнял тонкую, черную бровь.
— Вы про эту дурацкую статью в Интернете? — поинтересовался он.
— Не только. На меня объявили охоту, Андрей, — уныло проговорил Мохов.
Андрею была знакома эта интонация. Она подтверждала, что Хозяин впал в глубокую депрессию.
— Меня загнали в угол, — продолжил Мохов тем же упавшим голосом. — Хотят ударить по самому дорогому — по семье.
— Но в статье не было ничего сказано про семью, — возразил Андрей.
Виктор Олегович поднял на Андрея пустые глаза и глухо произнес:
— Ну, значит, я говорю не о статье.
— Не о статье? — удивился Андрей. — Тогда о чем?
Хозяин выдвинул верхний ящик стола, достал из него желтый кодаковский конверт и швырнул на стол.
— Вот, полюбуйся, — со вздохом сказал он. — Надеюсь, тебя это не слишком шокирует.
Андрей взял конверт, достал из него пачку фотографий и принялся неторопливо их разглядывать.
— Ну, как? Нравятся? — с мрачной иронией осведомился Хозяин.
Андрей запихал пачку обратно в конверт и сказал:
— Сколько они за это хотят?
— Десять тысяч долларов, — ответил Мохов, устало откидываясь на спинку кресла. — Иначе грозятся разместить фотографии в Интернете. Я им отдам десять тысяч, они мне — негативы.
— Не так уж и много, — заметил Андрей.
Мохов поморщился:
— Дело не в этом. Откуда я могу знать, что фотографии не появятся в Сети?
— Можно объявить это фотомонтажом.
— Можно. Но, боюсь, он на этом не остановится. Пока негативы у него, он чувствует себя хозяином положения.
Андрей обдумал все, что сказал Хозяин, потом спросил, чуть понизив голос:
— С Татьяной уже говорили?
— Нет, — мрачно ответил Виктор Олегович. — Уверен, что она здесь ни при чем.
— Но поговорить все равно надо. На снимках именно она. Она может быть связана с…
— Нет, — грубо оборвал Мохов. — Выброси это из головы. И не расстраивай девчонку.
Андрей едва заметно усмехнулся.
— Вы в ней так уверены? — тихо поинтересовался он.
— Не меньше, чем в тебе, — сухо ответил Виктор Олегович. — К тому же она слишком умна, чтобы пойти на это. Она бы не стала подставляться.
— Как знать, — недоверчиво произнес Андрей. — Я бы не прочь с ней побеседовать, но раз вы говорите, что она…
— Дай слово, что не будешь к ней лезть, — потребовал Виктор Олегович.
— Даю, — совершенно спокойно ответил Андрей.
Мохов взял бутылку и наполнил стакан наполовину. Хотел отхлебнуть, но вдруг передумал и поставил стакан перед Андреем.
— Пей, — сказал он.
Андрей взял стакан и отхлебнул.
— Ну как? — осведомился Виктор Олегович.
— Как всегда, — ответил Андрей. — Дерьмо.
Мохов засмеялся.
— Ты единственный трезвенник, которого я знаю, — весело сказал он.
Веселье Хозяина попахивало истерикой, и Андрей отлично это понимал, однако вежливо улыбнулся и сказал — спокойно, почти бесстрастно:
— Насчет этих фотографий, босс… Я бы не загадывал заранее. Нужно все основательно проверить. Возможно, публикация в Интернете и эти снимки никак между собой не связаны.
Мохов надменно дернул губой.
— Ты веришь в такие совпадения?
— Вполне, — ответил Андрей. — Скоро выборы. Врагов у вас множество, и многие из них готовы дорого заплатить, лишь бы не допустить вас к власти.
Мохов с полминуты молчал. Затем пристально посмотрел на Андрея и сказал:
— Ты займешься этим?
— Да, — спокойно ответил тот. — Думаю, с нашими связями найти врага не будет большой проблемой.
— Мне озаботить милицию?
— Не стоит. Попробую обойтись своими силами. Если не получится, тогда можно будет подключать тяжелую артиллерию.
Виктор Олегович кивнул и потянулся за бутылкой.
11
За грубым, сколоченным из мореных дубовых досок столом сидел сухой, небритый мужчина лет сорока. Короткая стрижка, шрам, рассекающий левую бровь, колючий водянистый взгляд и синие наколки на пальцах выдавали в нем человека, которого следует если не уважать и бояться, то по крайней мере опасаться.
Он потягивал из кружки пиво и лениво поглядывал по сторонам, время от времени наклоняясь и сплевывая в пепельницу сквозь зубы, словно все, что он видел, вызывало в нем отвращение. Изредка он прикрывал набрякшие веки и будто бы дремал или чем-то грезил. Посидев так несколько секунд, он неожиданно выходил из своей странной дремы и снова принимался за свое пиво.
Когда небритый мужчина в очередной раз открыл глаза, он увидел, что за столиком, прямо напротив него, сидит человек. Как тот сумел так тихо усесться за стол, было непонятно. Человек этот был относительно молод и худ. Желтое лицо, черные, слегка раскосые, как у татарина, глаза, острые скулы.