— На днях — вчера, позавчера — вы принесли Мохову конверт. В нем были фотографии. Я знаю это точно, Мохов мне сам сказал, — соврал Александр Борисович.
— А, конверт, — «вспомнила» Татьяна. — Да, конверт был. Но я в него не заглядывала. Я даже не знала, что там фотографии. Хотя… он, и правда, был плотный.
— Хорошо. Теперь мне нужно, чтоб вы вспомнили: что было написано на конверте?
— Ой, я даже не помню! Кажется просто: «В. О. Мохову».
— От кого?
Татьяна остановила на Турецком недоуменный взгляд.
— Понятия не имею.
— Кто принес конверт? — быстро спросил Александр Борисович, в свою очередь сверля девушку глазами.
— Конверт лежал на столе вместе с другой почтой. Но на нем не было ни штампа, ни обратного адреса — ничего.
— Кто приносит почту?
— Саша… Он из службы доставки.
— Вы часто выходите из приемной?
— Нет, не часто.
— А когда выходите, закрываете дверь?
— Дверь? — Девушка нахмурилась и качнула головой. — Нет, не закрываю.
— Значит, в приемную мог войти кто угодно?
— Если его пропустила вахта внизу, то конечно.
— Ясно, — снова кивнул Александр Борисович. — Послушайте, Таня, — заговорил он спокойным, доверительным голосом, — вы тут работаете давно и знаете все про всех. У кого-нибудь есть повод ненавидеть Мохова?
— В смысле? Из нашего коллектива, что ли?
— Ну да.
— Хм… Нет, вроде. Виктор Олегович никогда не плюет на людей. Если к нему кто-то обращается за помощью, он всегда помогает. Советом, кредитами, и вообще.
— Ясно. — Турецкий приложил руку ко лбу. Поморщился. — Черт! Кажется, я где-то успел простудиться.
— Попейте глинтвейна на ночь, — тут же посоветовала Татьяна. — Я всегда так лечусь.
— Отличный способ, — одобрил Александр Борисович. Затем лукаво улыбнулся и предложил: — Может, полечимся вместе? У меня с собой спиртовка. Проконтролируете процесс приготовления.
— Спасибо, я не больна, — с такой же лукавой улыбкой ответила Татьяна. — А рецепт я вам и на бумажке напишу.
* * *
Выходя из приемной, Турецкий на мгновение замешкался в полумраке коридора, закрывая за собой дверь, а когда повернулся, на него, вскрикнув, налетела женщина в очках, обдав ароматом дорогих духов. Александр Борисович опешил. Женщина стукнулась лбом об его подбородок и с мучительным шипением стала тереть лоб.
— Извините, ради бога! — виновато воскликнул Александр Борисович.
— Ничего страшного.
— Сильно я вас ушиб?
— Да нет.
Турецкий взял женщину за плечи и внимательно оглядел ее лоб.
— Так «да» или «нет»? Посмотрите на меня. Голова не кружится?
— Да нет же. — Женщина пристально посмотрела на него своими синими глазами. — А у вас?
— Разве что от вашей неземной красоты, — улыбнулся Турецкий.
Незнакомка насмешливо прищурилась.
— Вы правда находите меня красивой или издеваетесь? — задорно спросила она.
— Я вас нахожу не только очень красивой, но и очень интересной, — ответил Турецкий. — Кстати, неплохой повод для знакомства, вы не находите?
— Да, неплохой.
— А вы, простите…
— Что? Почему вы не договариваете?
— Я специально оставил фразу незаконченной. Вам полагалось назвать свое имя.
— Вот оно что. — Женщина улыбнулась. Надо отметить, улыбка у нее была очень славная, хоть и холодноватая. — Меня зовут Лиза. Елизавета Петровна, если уж совсем по-солидному. А вас?
— Александр Борисович Турецкий. Я работаю на вашего мужа.
Услышав про мужа, женщина сразу поскучнела.
— А, — сказала она. — Ясно. Вы что-то вроде Долгова?
— Не совсем, — сказал Александр Борисович. — А что, Долгов вам не нравится?
— Почему, нравится. Ну, то есть… Глупый какой-то вопрос. Почему он вообще должен мне нравиться или не нравиться?
— Не знаю. Вы мне скажите.
Несколько секунд Елизавета Петровна смотрела на Турецкого поверх очков, затем усмехнулась и холодно произнесла:
— Глупый разговор.
— По крайней мере, странный, — сказал Александр Борисович.
Он по-прежнему заслонял проход к приемной, и Елизавета Петровна, слегка поджав губу, строго произнесла:
— Может, вы все-таки позволите мне пройти?
— Конечно. Но сначала мне бы хотелось с вами поговорить.
— Прямо здесь? — сверкнула стеклышками золотых очков Елизавета Петровна.
— Я бы мог пригласить вас в кафе на бокал коктейля, — сказал Александр Борисович. — Или на чашку кофе.
И снова быстрый, любопытный взгляд поверх очков, и снова белоснежная полоска зубов, сверкнувшая в полумраке коридора.
— Не думаю, что это возможно, — сказала Елизавета Петровна.
— Отчего же? — поинтересовался Турецкий.
— Я не хожу в кафе с подчиненными моего мужа.
— Я не…
— Вы сами только что сказали, что работаете на Мохова, — сухо сказала Елизавета Петровна. — Значит, вы его подчиненный.
— Есть и другой вариант. Я могу быть… его партнером по бизнесу, например.
Елизавета Петровна покачала головой:
— Вы не бизнесмен. Я знаю, как выглядят бизнесмены, и, увы, вы не из их братии. А теперь позвольте мне пройти, Александр Борисович.
Турецкий посторонился. Женщина прошла мимо него и взялась за ручку двери. Но, прежде чем открыть дверь приемной, она оглянулась и снова пристально посмотрела на Турецкого, словно хотела получше его запомнить.
— Передумали? — спросил Александр Борисович.
Она покачала головой:
— Нет.
Затем отвернулась и открыла дверь.
3
Только оказавшись в гостиничном номере, Турецкий понял, насколько устал за сегодняшний день. Голова немного побаливала. И лоб был горячий. Здоровье стало совсем ни к черту, достаточно легкого сквозняка, чтобы подхватить простуду. Пора всерьез собой заняться — бегать по утрам, ходить в бассейн, обливаться ледяной водой, есть побольше фруктов и овсянки и… А, к чертям собачьим, всё равно конец один.
С этими невеселыми мыслями Александр Борисович выбрался из душа и закутался в мохнатый банный халат. В номере было тепло. Турецкий сел на диван, закинул босые ноги на кресло и с удовольствием закурил.
Его еще немного знобило, но жизнь потихоньку налаживалась. Александр Борисович попытался собраться с мыслями и обдумать сегодняшние встречи-знакомства. В последнее время Турецкий все чаще ловил себя на мысли, что отсутствие регулярной практики расследований плохо сказывается на его сыскных способностях. Возможно, во всем была виновата проклятая мнительность?…