— Ладно, — сказал он. — Вали отсюда.
Девушка вскочила так быстро, как могла.
— Подожди! — окликнул ее Александр Борисович. Она остановилась, опасливо глядя на Турецкого. — О том, что здесь было, — никому. Ясно?
Проститутка кивнула.
— И завязывай с этим делом, — не удержался Александр Борисович. — Если бы ты знала, сколько мертвых проституток я видел на своем веку, ты бы пошла в медсестры.
— Да я не собираюсь здесь долго задерживаться. Хочу работать в массажном салоне. У меня даже диплом массажистки есть.
— Молодец, — одобрил Турецкий. — Топай.
— Спасибо, дяденька!
Проститутка в мгновение ока добралась до двери и выскочила из номера.
4
Гостиничный ресторан был совсем неплох. Уютные столики под абажурами, накрытые скатертями цвета терракоты. Стены декорированы под каменную кладку, на них — уютные лампы. Тут же захотелось заказать себе чего-нибудь крепкого, сесть за ближайший столик и цедить горячительное сквозь зубы, бросая по сторонам рассеянные взгляды.
Сутенера Турецкий увидел сразу — тот сидел за маленьким столиком в глубокой, тускло освещенной нише. Описание девушки оказалось точным: желтый кожаный пиджак, темные длинные волосы и сверкающая кнопка под нижней губой. В руках у сутенера был высокий узкий стакан с каким-то красным пойлом.
«Как вампир в норе, со стаканом свежей кровушки», — подумал Александр Борисович, направившись к столику. Сутенер оторвал взгляд от бокала, равнодушно посмотрел на приближающегося и зевнул.
Подойдя к столику, Александр Борисович отодвинул стул и, не спрашивая разрешения, уселся. Весело посмотрел на сутенера.
— Не помешаю? — осведомился он.
Парень внимательно его оглядел, криво ухмыльнулся и ответил:
— Нет. Я люблю компанию.
— Любую?
Парень пожал плечами и ответил:
— Все лучше, чем квасить в одиночестве. Заказать вам чего-нибудь?
— Не стоит. Я пришел сюда не пить, а разговаривать.
— Я понял, — без всякого смущения ответил парень. — Уж очень деловитая была походка. Кстати, мы на «ты» или на «вы»?
— На «вы», — ответил Турецкий.
— О! Видать, разговор будет сурьезный?
— Я постараюсь, чтобы он таким был, — сверля парня холодными, колючими глазами, сказал Александр Борисович. — Итак, начнем, пожалуй. Вы — Владимир Потапов.
— Истину глаголете, отец мой, — продолжал ерничать сутенер. — Раб Божий Володимир к вашим услугам. А позвольте поинтересоваться, добрый человек, как вас звать-величать?
— Меня величать Александр Борисович. Я добрый человек, но, если будете вести себя неправильно, могу стать и злым.
Парень прищурил карие глаза, затем изящным движением откинул со лба длинную черную прядь и тряхнул волосами.
— Не люблю, когда начинают разговор с угроз, — сухо заметил он. — Вы, вообще, кто? Мент или бандит?
— А на кого больше похож?
— На бывшего мента, который заделался бандитом.
Турецкий хрипло засмеялся.
— Вы очень проницательный человек, Владимир, — заметил он. — Вижу, от вас ничего не скроешь, так что придется играть с открытыми картами. Давайте, я расскажу вам то, что я знаю. А потом вы расскажете мне то, чего я не знаю. Идет?
— Попробуйте.
— Вы здесь торчите каждый вечер, ну, или почти каждый вечер. Торчите не просто так. У вас на попечении несколько смазливых девчонок. Работа у вас не пыльная, но опасная. Клиент нынче пошел разнузданный, особенно под этим делом… — Турецкий легонько щелкнул себя пальцем по шее. — Если что не так, поднимает вой. А в сильном подпитии или под наркотой могут и порезать. Так что свой хлеб вы едите не зря. Правильно рассказываю?
— Продолжайте, — не отвечая на вопрос, сказал сутенер.
— Местная охрана не вышвыривает вас на улицу, потому что получает от вас щедрые отступные. Более того, стоит вам щелкнуть пальцами, и меня самого вышвырнут отсюда вон. Так?
— Близко к истине, — с сухой усмешкой заметил сутенер.
Александр Борисович кивнул и продолжил:
— Так что мне вас лучше не раздражать? Так сказать, во избежание эксцессов?
— Было бы очень разумно с вашей стороны, — спокойно сказал сутенер.
Турецкий широко ему улыбнулся:
— Я бы рад не раздражать, но, боюсь, не получится. Я страсть как не люблю сутенеров. Для меня они что-то вроде паразитов, ленточных червей, которые присасываются к утробе отеля. — Александр Борисович поморщился и передернул плечами. — Мерзость.
Сутенер сдвинул черные брови и угрожающе загудел:
— Слушай, дядя…
— Нет, — резко оборвал его Турецкий, — это ты слушай. Моя правая рука опущена под стол. В руке у меня нож, а его лезвие… — Что-то сухо щелкнуло под столом, и сутенер вытянулся в струнку. — …Направлено тебе в пах, — договорил Турецкий, вперив в лицо сутенера жесткий, брезгливый взгляд. — Ты уже наверняка это почувствовал. Лезвие ножа острое как бритва. Если ты шевельнешься, я вспорю тебе штаны вместе с хозяйством, которое ты в них прячешь. И сделаю это с большим удовольствием.
Сутенер покосился вниз, затем сглотнул слюну и поднял взгляд на Турецкого.
— Ты об этом пожалеешь, — глухо проговорил он.
Зрачки Турецкого сузились и замерцали, как железные булавочные головки.
— Главное, чтобы ты ни о чем не пожалел, — отчеканил он. — Даже если я промахнусь, то наверняка попаду в артерию. Пока приедет «скорая», ты помрешь от потери крови.
Парень слегка побледнел.
— Хватит меня пугать, — зло и нервно пролаял он. — Говори, что тебе нужно, и вываливайся из гостиницы. У тебя будет ровно пять минут, чтобы смыться отсюда. Если не успеешь — ты не жилец.
Александр Борисович слегка наклонился вперед и тихо спросил:
— Это ты послал девчонку в сто пятнадцатый номер?
— Не понимаю, о чем ты гово… — Парень вздрогнул. Лоб его покрылся потом. Он покосился вниз и проговорил дрожащим голосом: — Убери лезвие.
— Будешь говорить правду — уберу. Повторяю вопрос: это ты послал девчонку в сто пятнадцатый номер?
— Да. Я.
— Кто тебя об этом попросил?
— Я не знаю. Какой-то мужик.
— Мужик? — Александр Борисович по-волчьи осклабился. — Послушай, Володя, ты, кажется, не понимаешь всю серьезность моих намерений…
Парень вздрогнул и снова покосился под стол.
— Не… надо, — сипло проговорил он. — Пожалуйста, не надо. Я правда не знаю, кто он.
— Это он попросил тебя установить в номере камеру?