Мой амулет в виде молнии шелестел по желтеющим страницам, которые я листала в поисках чего-нибудь знакомого. Оглавления не было, и потому удовлетворить мое любопытство было трудно. Большой Ал с помощью демонской магии мог принимать вид людей, которых никогда не видел, собирая их внешность и голос из воспоминаний — как я собираю в саду цветы для букета. Я не собиралась свивать для маскировки демонское проклятие, если можно использовать незаконные, но белые чары земли, но сравнение одного и другого давало мне понимание, как три существующие ветви магии подпитываются силой друг друга.
Мое внимание привлекло латинское слово для копирования, и я наклонилась ближе — ноги заныли от напряжения. Надо бы вылезти да побегать, а то окостеневаю. Я медленно разобрала рецепт и решила, что слово вернее переводить как перенос, а не копирование. Тут есть разница: это заклятие не придавало одному лицу внешность другого, а переносило способности одной личности на другую. У меня отвисла челюсть: вот почему Ал не только превратился в Айви, но и обрел способности вампира!
Подняв брови, я задумалась, от кого же Ал получил вампирские способности. От Пискари в обмен на услугу? От какого-нибудь слуги-вампира в безвременье? Кери наверняка знает.
Бросив взгляд на сумку, я ощутила, как частит у меня пульс от мчащихся мыслей. Невозможно сделать дубликат Фокуса, не давая заказа художнику, который провозится целую вечность и потом его надо будет чаровать, чтобы забыл… но вот если перенести силу Фокуса на новый предмет…
— Демонское проклятие, Рэйчел, — шепотом сказала я себе. — Хорошие девочки о таком даже не думают!
Открылась и закрылась дверь мотеля, я слегка насторожилась. Шагов я не слышала. Выругав себя, что не сделала этого раньше, я зачерпнула из линии.
Rhombus! — шепнула я, наученная не одним тяжелым уроком ставить круг в один миг. Защекотало протекающее через меня безвременье, тело будто наполнилось гулом. Интересно, что здесь у линии был другой «вкус», почти электрический. Наверное, все дело в почвенных водах.
Ух ты! — тихо сказал голос Дженкса. — Когда она хочет быть одна, то сомнений в этом не остается, правда?
В ответ что-то тоненько прощебетали, и я скинула книгу с колен, высунулась из-за занавески.
— Дженкс! — я постучала в окно, а потом сунула ключ в замок зажигания и опустила стекло. — Что стряслось?
Высокий пикси, открывавший «корвет» Кистена, повернулся, прищурился, улыбаясь, и пошел ко мне через парковку — два амулета на шее и красная бейсболка на голове. Один амулет отбивал запахи, второй, который где хочешь можно купить, делал его волосы черными. Не очень это много, но вполне годится. Он дошел до черного тумана разделяющего нас безвременья, и я убрала круг. Пульс на миг зачастил при всплеске силы в момент отключения от линии.
— Мне еще зубные щетки нужны, — сказал он, подходя ближе. — И помадки купить хорошо бы.
Встав коленями на сиденье, я положила скрещенные руки на раму окна. Зубные щетки? У него уже шесть штук открытых в ванной на полочке.
— Ты знаешь, их можно и не одноразово использовать, — сказала я, и его передернуло.
Нет уж, спасибо. Кроме того, хочу Джакса забрать на урок по работе при низких температурах, так что Айви сможет крепко выдать нашему долбодятлу, если он захочет и дальше на нее катить бочку.
Здрасти, миз Морган! — прозвенел голосок. У Дженкса на макушке приподнялась кепка, и оттуда выглянул Джакс.
Я невольно улыбнулась:
Привет, Джакс. Прикрой папочке спину, ладно?
Это уж не сомневайтесь.
В глазах Дженкса заискрилась гордость:
Джакс, проведи быструю рекогносцировку. Следи за своей температурой. И поосторожнее, я тут слышал голубых соек.
О'кей!
Джакс винтом вырвался из-под бейсболки и полетел прочь в треске крыльев. Я вздохнула со смесью гордости и грусти, что Джакс осваивает новое умение.
— Ты не перестал бы называть Ника долбодятлом? — спросила я, устав от роли рефери на ринге. — Когда-то ты ему симпатизировал.
Дженкс скорчил рожу.
— Он сделал моего сына вором, а моей напарнице разбил сердце. С чего я буду ему сочувствовать?
Я в удивлении подняла брови. Не знала, что наш разрыв с Ником его трогает.
— Брось ты свои девчоночьи гримасы, — проворчал Дженкс. — Пусть мне всего восемнадцать, но я уже десять лет женат. Ты превратилась в кусок студня, и я не хочу опять такое видеть. Зрелище жалкое, так и хотелось тебя пыльцой посыпать. — Выражение его лица изменилось на озабоченное. — Я видел, как тебя тянет к опасным мужчинам, и знаю твою слабость к побежденным. Ник — опасный, и он побежден. В смысле, ему досталось, и досталось здорово. — Дженкс продолжал говорить, ошибочно списывая мой обалделый вид на счет страха. Блин, я что, так прозрачна? — И он снова будет тебя терзать, даже если сам того не хочет.
Обескураженная, я стерла с руки осевшую влагу от тумана.
— Ты про это не беспокойся. С чего бы мне возвращаться к прошлому? Я люблю Кистена.
Дженкс улыбнулся, но потом нахмурил брови:
— Так зачем мы тогда здесь?
Я уставилась на занавешенные окна мотеля:
— Он мне жизнь спас. Я могла бы его любить. И не могу притворяться, что прошлого не было. Ты же тоже не стал бы?
На это Дженкс мало что мог сказами
— Что-нибудь тебе нужно привезти, раз я пойду по магазинам? — спросил он, обозначая смену темы.
У меня поднялись уголки губ:
— Ага. Одноразовую камеру можешь достать?
Дженкс заморгал, потом улыбнулся.
— Конечно. Будет очень приятно сняться с тобой на фоне моста.
Продолжая улыбаться, он свистнул Джаксу и повернулся уходить.
А я вдруг припомнила, зачем мы здесь, и в животе у меня собрался ком.
— Э-э, Дженкс… мне бы еще одна штука пригодилась. — Он смотрел ожидающими глазами, и я нервозно облизала губы. Плохая ты девочка, Рэйчел. — Мне нужен какой-нибудь предмет из кости.
Дженкс приподнял брови:
— Из кости?
Я кивнула:
— С кулак примерно. Не трать на него много денег. Я подумала, что смогу переместить проклятие со статуи на что-нибудь другое. Надо только, чтобы этот предмет когда-то был живой, а дерево, боюсь, не настолько живое.
Дженкс остановился, кивнул:
— Будет сделано, — ответил он, поворачиваясь на сухой отчаянный стрекот крылышек пикси. Измотанный Джакс чуть не свалился папочке в ладонь.
Тинкина ж… жизнь! — успел поймать себя за язык Джакс в середине фразы. — Холодина же там. У меня даже крылья не работают. Па, ты точно уверен, что мне сейчас стоит быть на улице?