И вот это, кажется, действительно был конец... И весь этот грандиозный и страшный, тщательно выверенный спектакль был исполнен только ради одного, ради этой фразы о готовности сложить пол­номочия мэра, не сумевшего противостоять жесто­кой, бесчеловечной власти душителя свобод и из­вестного коррупционера губернатора Платова, ли­шенного возможности отдать разумные и спаси­тельные приказы вопреки губернаторской воле...

А это значило, что он действительно решил сло­жить эти полномочия, выставить свою кандидатуру на выборах и выступить против Платова как дейст­вительно реальный и грозный соперник, как смер­тельно опасный конкурент.

Платов понял все. И даже в причине смерти Русакова теперь можно было не сомневаться. Этот ладный малый Гена Клемешев ведь и говорил о нем сейчас так спокойно и благостно, скорее всего, именно потому, что лучше всех знал, где Русаков и что с ним.

Ах, как лихо и, черт возьми, как красиво они обошли его! А он остался перед ними оплеванным, обезоруженным дураком. И ведь даже точно так же убрать его самого, этого Клемешева, теперь было решительно невозможно. Его смерть теперь, исчез­новение, будь это даже из-за какой-нибудь самой обычной случайности, подписало бы самому Плато­ву, как политику, смертный приговор. Надо было найти какое-то спасительное средство, какое-то противоядие. Но пока ничего не придумывалось.

Он резко нажал на кнопку пульта, выключил телевизор и так же резко повернулся к трем своим «правым рукам». Они были бледны и серьезны.

— Все понятно, — сказал Платов, — не так ли?

Они молчали.

40

Как и предполагал Турецкий, момент их встречи и общения с прессой на аэродроме, а также его самолично в тот же вечер очень подробно и с раз­ных точек показали по местному Степногорскому телевидению. К счастью, Рыжков и Данилов особо не засветились, держались в отдалении и, кажется, мелькнули в кадре где-то за спинами и головами журналистской стайки, да и то вне фокуса. Ну а что касается его самого, то он, понятно, уже на следую­щее утро стал достаточно популярен в этом чужом городе и то и дело ловил ненароком направленные на него взгляды.

Правда, на улицах он особенно часто не дефили­ровал, предпочитая заднее сиденье предоставлен­ной ему в распоряжение «Волги». Поскольку его личность в любом случае и не по его воле оказалась теперь раскрытой, он не стал чиниться и легко дал согласие выступить во вторник двадцать первого апреля в местной программе, аналогичной столич­ному «Часу Пик», который некогда придумал и вел бедняга Листьев, а после принял по наследству Раз­баш. Такое выступление как раз очень требовалось

ему. Так что это приглашение следовало записать на счет удач.

Тут, в Степногорске, эту передачу, которая на­зывалась «Нынче вечером с вами...», вела приятная во всех отношениях бойкая провинциальная теледа­мочка, готовая атаковать столичного гостя стрелами вопросов.

Их программу записывали за полчаса до выхода в эфир, и пока Турецкого причесывали, гримирова­ли и прицепляли микрофон к лацкану пиджака, на экранах шла сводка городских известий. Разумеет­ся, отзвуки трагедии на площади еще оставались в числе первых новостей, и среди них он услышал печальное сообщение, прочитанное молодым дик­тором-мужчиной, в скорбном голосе и выражении лица которого он не заметил никакого профессио­нального наигрыша.

— А теперь скорбное известие. Как нам только что сообщили из областного Управления внутрен­них дел, вчерашние слухи об исчезновении Влади­мира Русакова, как мы и предполагали, оказались ошибочными. Наш известный молодой политик и защитник интересов трудящихся и учащейся моло­дежи погиб на площади Свободы. Его тело было опознано среди других погибших, и расследование по факту его гибели включено в многоэпизодное уголовное дело, возбужденное по поводу массовых беспорядков на центральной площади Степногорска.

На экране маленького телевизора, установлен­ного в углу гримерной, Турецкий увидел широко улыбающегося живого Русакова и невольно ощутил, как каменным кулаком сдавило сердце. Разумеется, Русаков не был первым и последним не будет, но снова подумалось, что, когда в стране принимаются за таких, как человек с таким лицом на экране, это верный признак, что дела на этой земле из рук вон плохи, хуже некуда.

Наконец время новостей закончилось, пошла местная реклама, и Турецкого провели в студию и усадили рядом с ведущей в удобное мягкое кресло. За стеклами аппаратных мелькали режиссеры, ви­деоинженеры, звукооператоры. Многие поглядыва­ли через огромные окна на столичную знамени­тость. Включились десятки софитов, подправили свет, и запись началась.

Как калач тертый, испытанный, Турецкий при­хватил с собой собственный диктофон и во время интервью демонстративно водрузил его перед собой на невысокий столик, чтобы иметь потом докумен­тальную запись, которая охладила бы рвение сту­дийных кудесников-монтажеров, гораздых на вся­кие мелкие и крупные технические фокусы, способ­ные изменить смысл высказываний на прямо про­тивоположный.

Такая его предусмотрительность, кажется, не вызвала в ведущей особого восторга, но то было его право, и она не стала артачиться.

Ведущая. Дорогие степногорцы! Возможно, некоторые из вас уже знают, что для расследования обстоятельств событий минувшего воскресенья на площади Свободы в наш город была направлена Генеральной прокуратурой группа следователей во главе со старшим следователем по особо важным делам Александром Борисовичем Турецким. Сегод­ня он в нашей студии... (Турецкий чуть поклонил­ся.) Александр Борисович любезно согласился отве­тить на некоторые наши вопросы...

На груди Турецкого уже был прикреплен ма­ленький микрофончик, и он твердо взглянул в стек­лянный глаз камеры, на которой загорелась красная лампочка.

— Прежде чем мы начнем интервью, — сказал он, — я хотел бы поблагодарить ваш канал за предо­ставленную мне возможность обратиться к жителям города и области вот с какой просьбой: в момент печальных воскресных событий, обстоятельства ко­торых нам еще предстоит выяснить, на площади находилось несколько тысяч человек. Мы будем сердечно благодарны всем, кто располагает какой-

либо конкретной информацией о том, что тогда происходило, и чем больше мы сможем получить таких сообщений и свидетельских показаний, тем яснее и точнее сумеем воссоздать картину происше­ствия и соответственно сделать более правильные выводы. Все, кто хотят что-то сообщить, могут об­ратиться в областную прокуратуру, направив пись­мо с указанием фамилии, имени, отчества, адреса и телефона либо явившись лично, имея при себе пас­порт или какое-либо другое удостоверение личнос­ти. Все будут приняты и выслушаны с большим вниманием. А теперь я готов ответить на ваши во­просы, но прошу учесть, что наша группа находится в городе второй день и только приступила к рассле­дованию этого дела.

Ведущая. Как вы полагаете, Александр Бо­рисович, на первый ваш взгляд, что произошло тогда — бесчинства хулиганов или политическое выступление?

Турецкий. Именно для того, чтобы отве­тить на этот вопрос, мы и приехали сюда. Судя по тем данным, которые сообщили очевидцы и участ­ники этих событий, здесь произошли массовые бес­порядки, связанные с убийствами и нанесением те­лесных повреждений. Но изначальным импульсом стала политическая ситуация и в вашем городе, и во всей стране.