— С чего ты взял? — опешил Грязнов.
— А я глаза твои помню, когда ты с допроса вернулся. Неужели, думаю, не получилось? Мне ведь известно уже, что она хоть и в возрасте, но еще — в полном порядке. Я даже фотографии видел, правда, на похоронах. Ты у Климова попроси, он там втихаря нащелкал провожающих. Воронова, кстати, тоже. Не исключаю, что последний снимок в его жизни. А касаемо вдовицы, вижу теперь — у вас все в порядке. Валяй, я без претензий, мне и с Иркой выпить неплохо.
2
Старший охранник Игорь Свиридов дежурил у мониторов видеокамер, установленных вдоль фасада здания банка, расположенного в старинном доме на улице Бахрушина, неподалеку от Павелецкого вокзала. На самом деле дом только казался старинным, поскольку от того здания, которое здесь стояло прежде, остался лишь один, сильно подновленный и отреставрированный, как теперь это стало модно у богачей, скупавших московскую недвижимость, фасад. А начинка была вся новой и современной.
«Взгляд» камер слежения охватывал улицу на довольно значительном пространстве, собственно подъезд Межстратегбанка и небольшую автомобильную стоянку перед ним, на которой умещалось не более пяти автомобилей. Один из них — большой синий бронированный «мерседес» — принадлежал президенту банка Роману Николаевичу Воронову. Остальные автомобили устраивались кое-как, вдоль неширокой улицы, с обеих ее сторон, заезжая правыми колесами на тротуары, тесня таким образом вечно недовольных этим положением прохожих. Вот, собственно, за ними и нужен был глаз да глаз. Могли и мелко отомстить, поцарапав нарочно корпус машины гвоздем, и бранное слово изобразить, чтобы выразить тем самым свою «классовую ненависть» к сильным мира сего. Могли даже и бутылку в лобовое стекло швырнуть, и камень — бывали такие случаи. Население-то в районе далеко не элитное, больше простое, рабочее, впрочем, всякая публика проживает, да и вокзал как-никак рядом, а значит, и приезжих из глубинок российских много.
Конечно, меньше всего Свиридов держал в голове именно эти причины, заставлявшие и его самого, и его товарищей, сменяющих его на фактически круглосуточном дежурстве, быть постоянно предельно внимательными и стараться не отвлекаться ни на миг от нескольких экранов, на которых проходила перед ними вся городская жизнь. Того требовали обычные, стандартные условия безопасности. А жизнь, как сказано, текла мимо, и от этого равномерного ее потока частенько на дежурстве клонило в сон.
Перед зданием банка, как правило, циркулировал взад-вперед еще один охранник в форме и с шевронами частного охранного агентства «Феникс», которое принадлежало также банку. Другими словами, можно было с уверенностью сказать, что само здание и все пространство улицы перед ним, а также со стороны служебного двора тщательно и постоянно охранялось. Камеры вели записи, их просматривал дежурный, после чего те из них, что не представляли для него оперативного интереса, то бишь абсолютное их большинство, он стирал.
Итак, Игорь сидел, переводя полусонные глаза с экрана на экран, и собирался позвать из соседней комнаты напарника, который отдыхал там, чтобы дать и своим глазам передышку, когда сзади него появилась симпатичная молодая женщина в короткой юбке, обтягивающей ее сильные, крепкие ляжки. Это была Анька из буфета, расположенного в полуподвальном помещении, как раз под комнатами охраны. Оттуда, носом чуял Игорь, доносились до него соблазнительные запахи пирогов — уж их-то запросто мог отличить Свиридов от всех иных, щедрая Анька нередко баловала охранников свежей выпечкой. Особенно удавались у них там пирожки с капустой и рубленым яйцом. А закусь какая! Ну а уж Игорь, в свою очередь, будучи человеком молодым и семьей и прочими обязанностями не обремененным, тоже старался быть ей благодарным, не на дежурстве, конечно, а после, когда Анька отправлялась домой, вызывающе постукивая каблучками. Ох и отрывались же они в ее комнате! Вся старая коммунальная квартира, бывший этаж общежития, только что ходуном не ходила, а бабки — вечные жительницы до сих пор не расселенных этих последних коммуналок — кидались врассыпную, словно тараканы по своим каморкам, от Анькиной двери, когда Игорь выходил, бывало, в общий туалет, который находился в конце недлинного коридора.
Одним словом, как можно было понять, отношения у молодых людей были достаточно близкими, если не сказать тесными. Поэтому Свиридову и в голову не могла прийти мысль о какой-то непредвиденной неприятности, когда где-то в районе двух часов дня — как раз у банковских служащих был скользящий обеденный перерыв — Анна Терехова с миской источающих горячий дух капустных пирожков в руках вошла в комнату охраны. Дремавший на койке напарник Борис Добров приоткрыл один глаз, ловко стянул из миски пирожок, зачавкал им и с ухмылкой кивнул буфетчице на соседнее помещение. Мол, там твой Игорек. Аня вошла к Игорю, уставившемуся, словно баран на новые ворота, на десяток экранов, на которых что-то постоянно двигалось.
Он обернулся, увидел Аньку и левой рукой ловко подхватил ее за талию. Буфетчица вывернулась, едва не рассыпав пирожки. Первый раз, что ли? Игорь тут же встал, еще раз пробежался глазами по экранам, ничего не отметил подозрительного для себя и повернулся к Аньке. Он даже дверь в соседнюю комнату прикрыл, чтоб не разбудить напарника. А та уже расстелила на маленьком столе салфетку и поставила на нее миску. Минутное дело, подумаешь? Они оба уселись на узком диванчике, и Свиридов с аппетитом уминал горячие пирожки, рукой в то же время жадно шаря по словно распаренному, тугому телу буфетчицы. Рука его совершенно непроизвольно скользнула под юбку, ухватилась за складки тела, и Анька сразу вся обмякла, повисла на парне, вздрагивая, постанывая и взасос целуя его.
Дело-то продолжалось какой-то миг, даже и вспоминать было смешно, но это оказался именно тот самый миг, когда глаза Свиридова, не говоря уже о его руках, были заняты не самым важным и прямым его делом, за которое он получал приличную зарплату.
А для него с Анькой ничего так и не произошло — ну помял, потискал, разохотился и после сказал, что сегодня обязательно зайдет к ней после дежурства. И женщина, потрогав обеими руками свою голову, будто она у нее кружилась, поднялась, одернула на себе одежду и, забрав пустую миску, удалилась в свой подвал. А Свиридов, взяв со стола салфетку с несколькими оставшимися пирожками, снова уселся перед мониторами и пробежал по ним глазами.
Мимо шли какие-то люди, никто не останавливался и не читал цветистую вывеску на фасаде, всем было до фонаря, какая очередная богатая контора здесь размещается. Банк? Ну и черт с ним, мало их в Москве? Говорят, что даже в некоторых крупных странах нет столько банков, сколько их имеется в Москве. Но также говорят, что обилие банков в стране — это вовсе не свидетельство богатства ее населения, а, наоборот, проявление дикости того, что происходит в государстве. Плакать, мол, надо, а не радоваться.
Но эти мысли у Свиридова были как бы вскользь, сами по себе, услышанные где-то, может, и по телику.
И тут он напрягся. На центральном экране появился человек. Это был личный телохранитель и шофер президента банка Юра Степанов, знал его Игорь, каждый день по нескольку раз видел на экранах.