Юра подошел к синему «мерседесу» и огляделся. Посмотрел на камеру над входом и, зная, что сейчас на него смотрит охранник, подмигнул Игорю шутливо. Затем он «вякнул» сигнализацией, машина, стоящая задом к зданию, мигнула алыми огнями.
Водитель обернулся и, глядя на выходную дверь, кивнул.
Быстрым и деловым шагом, скопированным, возможно, у нынешнего президента, даже чем-то сзади отдаленно напоминающий его, к машине, чуть нагнув голову, прошел Роман Николаевич Воронов, сам президент банка, и нырнул в заднюю дверь, предупредительно открытую для него Юрой Степановым.
Юра, еще раз взглянув на камеру, бегло усмехнулся и сел за руль. Заурчал мотор. Игорь не слышал звука, но видел, как из выхлопной трубы словно парок пошел. Машина сделала короткое движение к дороге, задние ее колеса съехали с площадки стоянки на проезжую часть, и в этот момент вспыхнуло оранжево-белое пламя, окутавшее корпус автомобиля, и через секунду обвальный грохот наполнил комнату охраны. Подпрыгнули и отключились экраны. Игорь был словно отброшен этим грохотом от них, упал со стула. Из соседнего помещения ворвался Борька и завопил не своим голосом:
— Что случилось?
А что мог ему объяснить поднимавшийся с пола Игорь?
— Скорее на улицу! — закричал он, в свою очередь, и они ринулись к выходу.
В нижнем фойе банка творилось уже черт-те что. Сновали люди, из разбитых окон и дверей с улицы наплывал черный, вонючий дым горелого металла и резины. Скользя по осколкам стекол, охранники пробежали к проему выбитой взрывом двери и увидели, что рядом с огромным костром, в середине которого пылал черный остов автомобиля, горели еще две машины. И кто-то пытался загасить огонь из ручного огнетушителя.
Потом прибежали неизвестные люди с большими огнетушителями, и в пламя ударили шипящие, но не приносящие облегчения струи…
Суматоха, связанная борьбой с огнем, заняла все мысли охранников. И когда наконец появились пожарные и милиция, стало ясно, что спасать уже, собственно, некого. Президент банка и его личный шофер, он же телохранитель, сгорели в чудовищном пламени, словно в печи крематория. Нет, может, от них чего и осталось, но в этом деле уже станут разбираться те, кому это было положено по службе.
Две видеокамеры на фасаде были разрушены — одна разбита куском отлетевшего от «мерседеса», видимо, железа, а вторая просто не работала. Но что-то произошло и в системе, потому что и другие тоже ничего не показывали. Срочно вызвали специалистов. Те прибыли, все осмотрели, ощупали и сказали, что записи последних минут перед взрывом машины сохранились полностью.
Игоря, как единственного возможного свидетеля, допрашивал следователь-«важняк» из прокуратуры Центрального округа Канаенков. Этот старший советник юстиции был мрачным типом, которому, подумал Свиридов, самое место вертухая в тюряге. Вопросы свои он бросал отрывисто и резко, словно заранее уже злился на человека, которого допрашивал, и был уверен в его полной вине. Странно, мол, то, что он не хочет сознаваться. Короче, неприятный тип.
Свиридов же отвечал честно, что ничего и никого подозрительного он на экранах не видел. Никто во время его дежурства не подходил к президентскому «мерседесу». И он твердо стоял на своем.
Потом допрашивали наружного охранника, который, как назло, в момент взрыва находился в буфете, и это подтвердила Аня Терехова, как и все остальные перепуганная случившимся. А чего он там делал? Так пирожки же! Эти проклятые пирожки до сих пор валялись на полу, перед экранами, упавшие из рук Игоря во время взрыва, когда сильно встряхнуло весь банковский дом.
Затем специалисты вытащили и вручили следователю кассеты с записями видеокамер, и все стали смотреть их на экране восстановленного к работе монитора. Но тоже ничего не увидели. Это была действительно какая-то чертовщина, совершенно непонятная загадка!
Правда, был один момент, когда Игорь встрепенулся. Он увидел на записи, снятой центральной видеокамерой, как мимо стоянки машин прошел инвалид с двумя костылями. На нем был неприметный серый плащ, или длинная куртка, и на голове серая бейсболка с длинным козырьком, и шел он спокойно, не торопясь, но и не делая остановок. Чуть подтягивал левую ногу. Возле багажника «мерседеса» он буквально на миг остановился, переложил костыли из руки в руку, как бы поменяв их местами, а затем несколько натужно нагнулся, отчего стал почти невидим для наблюдающей камеры. Но это длилось всего несколько секунд. Он тут же выпрямился, локтем вытер пот со лба и заковылял дальше.
Самое интересное было в том, что, как ни пытались, ни следователь, ни Свиридов, ни другие ответственные лица не разглядели лицо прохожего. То ли он как-то ловко держал голову опущенной, отчего камера «захватывала» лишь макушку его шапки, то ли такой мимикрии помогала его согнутая на костылях фигура. Ну то есть ничего нельзя было сказать об этом человеке — даже высокий он или нет.
Игорь вспоминал и мог поклясться, что не видел этого человека здесь ни разу. Уж костыли вкупе с бейсболкой он как-нибудь запомнил бы.
Посмотрели время, когда человека запечатлела камера — это было ну секунда в секунду, когда на коленях у Игоря ерзала Анькина нога, а он сам, закрыв глаза, жевал пирожок за пирожком, думая лишь о том, как вечером возьмет Аньку в руки. И та взвоет так, что старушки в ужасе разбегутся.
Но почему ж он не видел, хотя был должен? Да потому, что не смотрел на экран. Каких-то несколько минут всего и не смотрел, а оно вон как получилось.
Все уже, и первый среди них следователь, пришли к мнению, что именно этот прохожий и мог подложить мину под машину. Там взрывотехники из ФСБ работают, как-никак их бывшего директора взорвали. Вот они посмотрят и скажут, какая это была мина, как устроена, отчего сработала и какова ее примерная мощность. А пока ничего этого сказано не было, как не имелось и подтверждения о том, что бомба была именно подложена за минуту до взрыва, а не когда-то раньше, Игорь Свиридов решил держать рот на замке. А если возникнет вопрос, была ли здесь Анька — вполне может Борька-напарник трепануть, — то придется сознаться, что он, дежурный Свиридов, маленько нарушил служебную инструкцию и впустил ровно на одну минуту женщину, чтобы взять у нее пирожки, до коих всегда был большой охотник, к тому же его голод мучил, но она тут же ушла, а он фактически так и не отрывал взгляда от экранов.
А к слову, в действиях того прохожего никто — ни следователь, ни другие — так никакой явной опасности и не увидели. Подозревать — это одно. Но любое подозрение надо было еще хорошо доказывать!
Следователь тем не менее, не имея, видимо, других свидетелей, истребовал у Игоря Свиридова подписку о невыезде. После этого Канаенков отправился наружу осматривать вместе с другими своими помощниками место пожара и то, что осталось от автомобиля и двух тел после взрыва и огня. Потом он снова поднялся в приемную президента банка, чтобы выяснить распорядок дня погибшего банкира, узнать, куда тот собирался ехать, какие были у него на протяжении дня телефонные звонки и все такое прочее, что могло бы навести следователя хоть на какую-нибудь толковую версию случившегося преступления.