Господи, меньше часа езды от Москвы, а такая убогость… Но и времени лишнего не было, чтобы гнать в Склифосовского. «Доктор», как именовали плечистого и лысого мужика, к счастью, не накопал червей и рыбалка у него сорвалась. Две пожилые женщины, сокрушенно покачивая головами, переложили с носилой «скорой помощи» на кровать так и не пришедшую в себя женщину, облачили ее беспомощное тело в серый больничный халат и загородили койку невысокими ширмами.
Акимов уселся на стул, облокотился на пыльный подоконник и принялся молча ждать решения судьбы этой несчастной женщины. Лариса Георгиевна лежала, вытянувшись, под капельницей, ее светлые волосы были в беспорядке разбросаны по серой подушке. Нос странно заострился, и резко обозначились скулы. А ведь, судя по ее фотографии, которую Акимов видел в квартире, Лариса была очень красивой и эффектной. А сейчас такое ощущение, что перед ним старуха. Впрочем, Грязнов говорил, что ей за сорок. Возможно, хороший, здоровый образ жизни, умение следить за собой, а особенно умелый макияж скрывали ее настоящий возраст. Но вот вся внешняя шелуха слетела, и Лариса Георгиевна предстала в истинном своем обличье, где и боль, и усталость, и жуткая несправедливость.
Спустя примерно час вокруг новой пациентки собрались врачи, вызванные дежурной. Акимов, естественно, не вмешивался в их действия. Он просто предупредил их об особой — Володя подчеркнул это слово — ответственности за жизнь спасенной заложницы. Завтра, сказал он им, ее, вероятно, заберут в Москву, но сегодня нужно приложить все силы, чтобы спасти ее жизнь. А вечером Володя предупредил дежурную, помня обещание Никиты Емельяненко, что в больницу прибудут для ночного дежурства два специальных охранника. Словом, сделал все, чтобы подчеркнуть исключительную важность ситуации.
К счастью, он ни черта не смыслил в медицине, в чем врачи скоро убедились и не посвящать его во все тонкости состояния его подопечной. Они просто сделали свое дело и оставили его сторожить больную. Правда, пообещали, что, если ничего экстраординарного не случится, не исключено, что она придет в себя только завтра.
На его вопрос, какими лекарствами они собираются ее лечить, главный врач, интеллигентный на вид мужчина лет сорока, в очках в тонкой золоченой оправе, слегка улыбнувшись, заметил, что если он, конечно, не будет возражать, медсестра в течение ночи сделает ей парочку уколов кардиамина. На что Володя Акимов серьезно ответил, что не будет, но лично проконтролирует. Они раскланялись довольные друг другом.
До конца дня никаких особых происшествий не было. Правда, ходячие больные, некоторые медсестры, особенно молодые, прослышав о необычной пациентке, находящейся под неусыпной охраной уголовного розыска, норовили продефилировать мимо. Некоторые даже пытались заглянуть за ширму, но предупредительное и строгое покашливание Акимова их останавливало. Тогда они, кучкуясь в стороне, принимались разглядывать и, видимо, обсуждать его самого. Но ближе к вечеру все стихло, больные ушли на ужин, тем, кто не мог передвигаться самостоятельно, пищу стали разносить по палатам. Тяжелое это было испытание для Акимова. Под ложечкой сосало неимоверно. Он вспомнил, что в последний раз ел уже больше суток назад.
Хоть бы каши какой, с тоской думал он, вздыхая и ерзая на скрипучем стуле.
Неожиданная радость пришла в лице миловидной мед-сестрицы в кокетливой шапочке, сдвинутой чуть набок, подобно пилотке. Она принесла Володе кружку горячего чая и пару коржиков — не то засохшее пирожное, не то такое печенье. Сказала, что ее прислала дежурная, что он, наверное, голоден, но, к сожалению, ничего другого она предложить сейчас не может. Володя сердечно поблагодарил девушку, поставил чашку на подоконник, чтобы немного, остудить, и, провожая милую медсестричку глазами, отметил ее стройные, очень симпатичные ножки. Да-а, подумал, и ты, старый пень, туда же…
Когда чай немного остыл, Володя понюхал его и поморщился: у него был специфический больничный запах. А тут и без того все провоняло клиникой. Осторожно, чтобы не нарушать вечерний покой, Акимов дошел на цыпочках до середины коридора, где прежде заметил бачок с кипяченой водой и тазик возле него. В таз он вылил остывший чай, а кружку наполнил водой. Вот теперь другое дело. Мысль о том, что кто-то мог сыпануть ему в чай какую-нибудь отраву, даже не пришла в его везучую голову.
Солнце долго не заходило, и время перепутать было очень легко. Акимов, поглядев на свои наручные часы, с удивлением отметил, что стрелки показывали без трех минут десять, а он мог бы при желании спокойно читать, скажем, газету, если бы таковая была у него в настоящий момент. Наступление ночи обозначилось другими приметами: в оконные щели потянуло холодком и безумно захотелось спать. Но спать он не мог себе позволить, ибо ребята Никиты Емельяненко ожидались не ранее полуночи. Об этом он сам же предупреждал и дежурную, и главного врача.
Больница уже окончательно затихла, слабо светился ночник в середине коридора, где должна постоянно находиться дежурная по этажу медсестра, но ее там, конечно, не было. Как не было в этой больнице и многого другого, что на самом-то деле обязательно должно было быть.
Акимов сидел, обхватив ногами ножки стула и откинув голову к стене. Со стороны могло показаться, что он крепко спал сном тяжело усталого человека.
В дальнем конце коридора вдруг появилась давешняя симпатичная медсестричка. Только она сменила свои красные туфельки на мягкие тапочки, и поэтому шаги ее были неслышными. Акимов видел сквозь полуприкрытые веки, как она тихо приближалась, неся в руках поднос со всякими медицинскими причиндалами: эмалированным тазиком,
блестящей коробочкой и прочими предметами. Проходя за ширмы мимо него, она хоть и искоса, но внимательно посмотрела на него, и легкая улыбка тронула ее губы, отчего лицо ее стало еще более привлекательным. Володя вздохнул.
Между тем медсестра поставила свой поднос прямо на кровать, на ноги больной, хотя рядом была пусть хилая, однако же тумбочка. Как-то все это у нее вышло не по-врачебному, и Акимов интуитивно насторожился. Нет, странная это была какая-то медсестра, суетливая, даже ватку не достала, чтобы протереть место укола. Увидев, что она безо всякой предварительной подготовки с ходу взяла в руки ампулу, Акимов решительно встал и подошел к ней. Она легонько вскрикнула, но, узнав его, попыталась улыбнуться.
— Господи, как напугали-то… А я думала, вы спите, будить не хотела. Вот сейчас сделаем укольчик и — до утра можете спать.
— Что будем колоть? — солидно спросил Володя и аккуратно, но твердо вынул ампулу из ее пальцев. — Это что за препарат? Черт знает что, ничего прочитать нельзя. — Он отошел с ампулой к окну, чтобы попытаться разглядеть и прочитать стершуюся на стекле надпись.
— Да кардиамин, чего же еще, — уже раздраженно кинула ему вдогонку медсестра и вдруг зло добавила: — Присылают тут всяких! Раскомандовались! Сами и колите, если грамотные! Ну вас всех, пусть дежурная сама колет! — и резво помчалась по коридору.
Акимов пожал плечами, не совсем понимая причину ее раздражения, и стал внимательно рассматривать ампулу.