— Сабурова, — кивнул редактор, снова переглянувшись с Анной Петровной. — Никогда бы не подумал такое… Вроде нормальный, интеллигентный человек. Кого ему бояться?

Они немного помолчали. Игорь отпил из стакана, взял ложечкой варенье, попробовал.

— Чудесный вкус, — сказал он. — Просто изумительно…

— Кушайте еще, — радушно сказала Анна Петровна.

— Спасибо… Скажите, ваша газета выступала против Сабурова? — спросил Гера, положив в рот еще одну ложку.

Они снова переглянулись. Вячеслав Никифорович нахмурился. Анна Петровна вздохнула, стала убирать стаканы. Похоже, они не хотели об этом говорить.

— Было, выступали, — неохотно признался редактор. — И не мы одни. Вы бы видели его программу. О развитии культуры в крае ни слова. А значит, ни копейки.

— За это, конечно, убить мало, — согласился Гера.

— Вы думаете, будто Галину Сергеевну убили за ее будущую статью в газете? — нахмурился Вячеслав Никифорович.

— Поймите нас правильно, — серьезно сказал Гера. — Мы с Игорем, хоть у нас и разные профессии и задачи, хорошо вас понимаем: мол, мы приехали, подняли здесь, у вас, бучу, а сами потом уехали. А вам здесь оставаться, так? Не вы одни, куда ни приеду в командировку, везде говорят или имеют в виду одно и то же.

— Я этого не говорил, — категорично ответил, выставив перед собой ладони, Вячеслав Никифорович.

— Не говорил, так подумал, — неожиданно сказала Анна Петровна. — Конечно, многим это не понравилось. Стали говорить, будто она поддерживает нашего земляка Солодухина.

— Не понимаю, о чем вы! — повысил голос редактор. — Ее убил племянник, это видели все. Что еще? Из чего тут выжимать сенсацию, скажите на милость?

— Тогда еще вопрос, — сказал Гера. — Было ли какое-нибудь событие или история, показавшаяся вам странной, до ее убийства? — Он кивнул на портрет Треневой.

Они снова переглянулись.

— Ну было, — неуверенно сказала Анна Петровна. — Ночью к нам кто-то залезал в редакцию. Все тут переворошили…

— Что-нибудь пропало? — спросил Гера.

— Нет, ничего… Галина Сергеевна сказала, мол, ничего страшного, у нас, в Полбине, это бывает.

Вячеслав Никифорович нахмуренно молчал. Игорь переглянулся с Анной Петровной.

— Извините, — сказал Игорь, поднимаясь с места. — Вам надо работать, а мы только мешаем. Спасибо за чай, за гостеприимство…

— Да уж, подзасиделись мы у вас, — сказал Гера. — Если не возражаете, у меня могут возникнуть новые вопросы…

— Всегда к вашим услугам! — привстал, учтиво склонив голову, Вячеслав Никифорович.

— Особенно по поводу вашего земляка, другого кандидата, Солодухина — так вы только что его назвали… — Гера вопросительно посмотрел на Анну Петровну.

— Я все вам расскажу, — твердо сказала она. — Все, что знаю. — Не сомневайтесь

И неодобрительно взглянула на своего шефа.

8

Сашу и Ленчика встретили в аэропорту и сразу, на летном поле, усадили в темно-синий «ауди», который резко взял с места, обрызгав грязью из луж остальных пассажиров, которые только молча, не возмущаясь, посмотрели им вслед. Уж больно крутыми показались ребята, встречавшие этих двоих юнцов из Москвы. Лучше не связываться.

Всю дорогу молодые люди ехали молча и очень быстро. Проблесковый маячок и сирена, включавшаяся время от времени, делали свое дело. Машины прижимались к обочинам, уступая дорогу.

Их завезли в центральную гостиницу Красноземска «Кедр», дали полчаса на устройство, потом снова усадили в машину и вскоре высадили возле небольшого старинного особняка в самом центре, на котором красовался лозунг: «Солодухина — в губернаторы!»

— Никуда не годится, — вполголоса сказал Саша Ленчику, кивнув на лозунг. — Берут быка за рога, забывая, что нынешний избиратель обязательно проголосует назло. Если не против всех.

— …У нас в России очень многое делается назло, — продолжал Саша через несколько минут, сидя нога на ногу в кресле, держа на отлете зажженную сигарету и глядя сощуренными глазами на Григория Солодухина, сидевшего перед ним на краешке письменного стола. — Тот же Петербург построили назло надменному соседу, если вспомнить Пушкина.

Он обвел взглядом восседавшую перед ним команду будущего губернатора — стриженые, мордатые парни. Некоторые явно напряглись, припоминая, кто, мол, такой этот Пушкин. Вроде вместе не сидели. И только кандидат в губернаторы не напрягся, а понимающе кивнул.

— Если вспомнить другого нашего классика, я имею в виду Салтыкова-Щедрина, наш народ следует держать в постоянном изумлении, если желаешь им управлять, — продолжал Саша. — А общие места и штампы нашего избирателя только раздражают.

Он взглянул на Ленчика. Тот слушал мэтра, приоткрыв рот. Хотя должен был излучать важность и мрачную многозначительность, как договорились.

— Наверняка, готов спорить на что угодно, у вашего конкурента на здании предвыборного штаба висит точно такой же лозунг: «Сабурова — в губернаторы!» И написано тем же почерком, то есть тем же безработным живописцем-халтурщиком, материализовавшимся из романа «Двенадцать стульев»… — Он снова внимательно оглядел компанию.

Те снова напряглись. Сколько их ни тестируй по литературе, будут одни двойки. Эти чисто конкретные пацаны явно сбегали с уроков литературы.

— Так в чем для простого обывателя разница между кандидатами, я вас спрашиваю? — продолжал Саша. — Обыватель, возвращаясь с работы в свой спальный район Онуфреево… — Тут все переглянулись, пораженные осведомленностью мэтра, знакомого со здешней географией. — Увидит сначала плакат Сабурова и только потом ваш. И справедливо решит, что вы у него списали. А это раздражает. Это, извините, напоминает, как он сам когда-то списывал у товарища по парте. Если вы не нашли возможность воздействовать на воображение электората свежими идеями или если у вас нет миллиона баксов, чтобы эти идеи купить, за дело лучше не браться.

И он снова обвел внимательным взглядом собравшихся, стараясь не замечать Ленчика, который пока не справлялся с ролью ассистента. Похоже, с баксами у них лучше, чем с воображением, подумал Саша. Значит, можно попробовать, значит, не зря сюда летели через несколько часовых поясов.

Солодухин был как раз таким, каким он его увидел на фотографии в коллекции Ленчика. Он не сводил с

Саши пронзительного взгляда, как бы не веря свалившемуся на него с неба счастью.

— Так я не расслышал, — лениво сказал Саша. — Баксы есть или еще не нарисовали?

— Так, всем выйти, — негромко, но внушительно сказал Солодухин своим соратникам, легко соскочив со стола. — Поговорим с глазу на глаз.

— Но он — останется, — твердо сказал Саша, придержав за рукав Ленчика. — Ему я доверяю, как себе.