— Ну, Леонид Никифорович, зачем же так? — успокоительно молвил Турецкий. — Следствие совсем не жаждет крови Аллы… Аллы Коледовой. Пусть учится на здоровье в своем мединституте: зато наверняка больше никогда не заснет на дежурстве. За одного битого двух небитых дают, верно, Аллочка? Тем более я уверен, что она не отключала эту, как ее, систему вентиляции легких. С Аллой мы после поговорим, и, я полагаю, она вспомнит детали, которые могут навести нас на след. А пока я хотел бы осмотреть место происшествия.
Место происшествия уже осмотрел дотошный полноватый опер Валентин Шохин из утро ОВД, а также Ромов и Малютин, которые поспели в институт Бурденко раньше Турецкого. Судмедэксперты взяли пальцевые отпечатки со всех возможных поверхностей, однако этот метод исследования сулил мало надежды: во-первых, на мохнатом шнуре выдернутого из розетки аппарата ИВЛ вообще не могло остаться отпечатков, если убийца потянул за него; во-вторых, убийца мог быть в резиновых перчатках, что для больницы вполне естественно. В остальном осмотр места происшествия не принес зацепок и неожиданностей. И все-таки Турецкий, по старой следовательской привычке, захотел увидеть все собственными глазами. Попутно размышляя о том, что есть основания возбуждать дело по признакам статьи сто пятой Уголовного кодекса — умышленное убийство.
Светало. Скудный клочок пасмурного неба, прорвавшегося меж двумя корпусами, освещал через забеленное до половины окно палаты койку, где бездвижно покоился Игорь Лейкин, ожидая, когда его отвезут в патологоанатомическое отделение на растерзание судебным медикам. Игорь-балагур, Игорь-спорщик, Игорь-жизнелюб… Железная махина, внутри которой по двум стеклянным цилиндрам двигались поршни, заменявшие Игорю легкие, бездействовала.
— Для отключения искусственной вентиляции легких нужно быть специалистом? — уточнил Турецкий у Сорокина, проследовавшего за ним.
— Ничуть, — развел руками Сорокин. — С первого взгляда видно, что этот прибор относится к системам жизнеобеспечения, без него больной умрет. Выдернуть шнур из розетки — на это хватит ума даже у какого-нибудь уголовника.
Турецкий, значительную часть жизни расследовавший запутанные и хитроумные дела, затеянные уголовниками, придерживался лучшего мнения об их умственных способностях, чем профессор, но спорить с Сорокиным не стал.
— А почему вы уверены, Леонид Никифорович, что речь идет об уголовнике?
— А о ком же еще? — поразился до глубины своей завотделенческой души профессор Сорокин. — Уж не думаете ли вы, что мы здесь убиваем пациентов?
— Кто-нибудь из медперсонала легко смог бы…
— Поверьте мне, это исключено. Где угодно, только не в нашем институте! — раскипятился Леонид Никифорович, тряся брыластыми щеками, точно изготовившийся к нападению бульдог. — Здесь трудятся лучшие специалисты, преданные своему делу. Жизнь человеческая для них святыня, они ежедневно спасают людей. Если же вы приняли близко к сердцу то, как я накинулся на Аллу… поймите, это лишь потому, что я желаю ей добра и не хочу, чтобы она считала, что спать на дежурстве — это в порядке вещей. Но весь ее проступок только в этом и заключается! Она не могла бы убить вашего… коллегу. Ни она, ни кто-либо другой. Я представить себе не в состоянии: кто из моих сотрудников мог бы так варварски поступить? И ответа не нахожу. В нашей среде таких злодеев нет и быть не может!
Этот гимн людям, связанным клятвой Гиппократа, не уменьшил скептицизма Турецкого. Однако спорить с Сорокиным он и на сей раз не стал: во-первых, не хватало данных, а во-вторых, Ромов уже давно подавал ему какие-то загадочные и многообещающие знаки обеими руками. Сначала как будто улетал по воздуху, как птица, потом словно бил кого-то по голове…
— Ну ладно, Миша, признавайтесь, что там у вас? — сдался на его жестикуляцию Турецкий.
— Новые фактики, Александр Борисович, — подмигнул Ромов. Судя по этой невинной фамильярности в обращении со старпомом генпрокурора, «фактики» были существенные. — Надо срочно обсудить. Желательно в спокойном месте.
— Самое спокойное место — по-видимому, моя машина. «Жучков» там не водится: час назад последнего прибил… шутка. Но в остальном все верно. Пойдемте.
Надо оговориться, что упрек старшего помощника генпрокурора в недостаточно старательном отношении к делу колол Мишу Ромова и Руслана Олеговича Малютина, как засевшая в горле рыбья кость. Они-то до сей поры себя считали крайне добросовестными людьми! Ну, может быть, звезд с неба не хватают, однако служебные обязанности исполняют честно. Надо, чтобы и высокое начальство в этом убедилось! Ромов так особенно после того достопамятного разговора с Турецким буквально носом землю рыл, стремясь к скорейшему раскрытию лейкинского дела. И отрыл кое-что примечательное…
Так что когда они — Ромов, Малютин и сам Александр Борисович — на самом деле собрались в машине Турецкого, Ромов немедленно, захлебываясь от эмоций, изложил то, что стало ему известно на основании хроники происшествий.
Оказывается, незадолго до… теперь уже, можно сказать, до покушения на убийство Лейкина, подобное нападение было зафиксировано и в городе Домодедово. Там неизвестные изувечили исполнительного директора «Подмосковье-агро» Сергея Грибова. Этот богатый человек был не только крупным коммерсантом. У него имелось хобби в виде издательства средней руки под названием «Эффект». Это издательство выпускало детективные романы, понравившиеся самому хозяину, а также ежемесячный альманах «Российский детектив», в котором наряду с художественными романами печатались документальные повести, рассказывающие о реальных преступлениях, совершенных в России и в странах СНГ…
— Это все лирика, Миша, — окоротил ромовскую поэму Турецкий. — В чем вы видите связь с делом Игоря Лейкина?
— Ну как же! Тот же самый почерк! Сергея Грибова тоже ударили по голове тяжелым предметом.
— Жив?
— Остался жив, но впал в коматозное состояние. Находится на излечении в областной клинике МОНИКИ.
— В качестве окружного прокурора, — веско высказался Малютин, — я, как и мой следователь, уверен в том, что нападение на исполнительного директора фирмы «Подмосковье-агро» Сергея Грибова и покушение на адвоката Игоря Лейкина — звенья одной цепи. Во всяком случае, почерк преступников одинаковый. Не исключено, что и на первого, и на второго напали одни и те же преступники.
— Значит, как второго, так и первого способны добить в больнице, — только и вымолвил Турецкий.
Через минуту он уже звонил Вячеславу Ивановичу Грязнову, заместителю директора Департамента уголовного розыска МВД, и просил его немедленно включиться в дело.
— Вот что, Слава, — втолковывал он ему по мобильному, — надо срочно организовать охрану Сергея Грибова в областной больнице. Круглосуточную. Глаз с него не сводить!
— Да в чем дело-то, что случилось? — пытался установить Слава, готовый уже поддаться напору друга, потому что знал: Сашка Турецкий понапрасну не станет устраивать, уголовно формулируя, шухер на бану.
— Что случилось, Слава, это долгий и не телефонный разговор. Потом, уже при встрече, введу тебя в курс происходящих событий, за мной не заржавеет, не бойся! Пока тебе достаточно того, что в МОНИКИ лежит человек, которого могут убрать как опасного свидетеля.