— Не вижу ничего интересного, — возразил Вячеслав Иванович. — Или у тебя есть свеженькие идеи в этой связи?
— Очень может быть! — усмехнулся Саша. — Но вначале, уж извини, я все-таки изучу твой факс. Если хочешь, приезжай часикам к двум-трем, шампанского не обещаю, а коньячок точно найдется… Пока!
Суринский белокаменный дворец произвел на Алексеева примерно то же впечатление, что и на Олега.
— Вот ни хрена себе! — выдал он, с изумлением оглядывая крыльцо с портиком и колоннами. — Это ж какие деньжищи нужны, чтобы эдакое чудовище отгрохать?!
— А то! — поддакнул капитан. — Наверняка хватило бы на бюджет какого-нибудь небольшого государства… Ладно, пошли, ты еще внутри его не видел. Банкрот называется!..
На этот раз двери им открыл охранник в обыкновенном камуфляже, на поясе висела кобура. Следователь покосился на оружие, но от вопросов воздержался: наверняка разрешение у охранника имелось.
Провели их в гостиную, но не ту, что располагалась справа по коридору, а в левую, впрочем бывшую точной копией первой — с той разницей, что и ковер, и прочая отделка здесь оказались не синие, а глубокого винно-красного цвета, а на стойке бара стояла небольшая серебристая елочка. Хозяйка дома находилась уже здесь — в ожидании незваных гостей, встретиться с которыми согласилась не слишком охотно. Никаких воздушных одеяний на Ларисе Сергеевне не было, напротив, строгий черный костюм, зато длина юбки позволяла по достоинству оценить идеальной формы ножки вдовы, затянутые в тонкие черные колготки. Аккуратно причесанные кудри она собрала в тяжелый узел, заколов его сразу двумя черепаховыми гребнями. Словом, с точки зрения Олега, Лариса Сурина сегодня, несмотря на так и не исчезнувшую бледность, выглядела еще красивее, чем в прошлый раз… И гораздо сдержаннее: во всяком случае, на вопросы, задавал которые исключительно Алексеев, отвечала коротко.
— Январев? — переспросила она, после того как процесс знакомства с Саввой и заполнение шапки протокола остались позади. — Ну конечно, я хорошо знаю Марата… Они с мужем старые приятели…
— Часто он здесь бывал? — поинтересовался следователь, с невольным восхищением разглядывая красавицу вдовушку.
— Здесь раза два-три, на нашей городской квартире гораздо чаще, не помню сколько, но чаще.
— Когда вы видели Январева в последний раз?
Лариса ненадолго задумалась, потом слегка пожала плечами:
— Я не помню. Но довольно давно, где-то осенью… Я же сказала, что сюда он наведывался относительно редко.
— Кажется, Марат Константинович был клиентом банка вашего супруга? — Взгляд следователя стал пристальнее, но на Сурину это особого впечатления не произвело. Она снова легонько и безразлично пожала плечами:
— Не знаю. Вероятно, какие-то общие дела у них действительно были: иногда они уединялись в кабинете Вадима, чтобы поговорить… Но точно не знаю, муж не посвящал меня в свою работу.
Она вздохнула и уставилась в окно, явно переключившись на свои собственные воспоминания и чуть ли не забыв о собеседниках. Олегу показалось, что огромные синие глаза Ларисы повлажнели. Савва, видимо, тоже это заметил, потому что поторопился задать следующий вопрос: он как огня боялся женских слез.
— Вы в курсе, Лариса Сергеевна, что Марат Январев уже полгода находится в бегах и разыскивается органами как особо опасный преступник?
— Что? — Она слегка вздрогнула и повернулась к следователю. — Марат? Преступник?..
— Именно!
Изумление, с которым женщина взирала на Алексеева, было явно искренним:
— Ну и ну… Конечно нет, впервые слышу… А что он сделал?
Алексеев сделал вид, что не расслышал наивного Ларисиного вопроса и поторопился задать свой следующий.
— Допустим… Ну а насчет того, что ваш собственный покойный супруг обанкротился, тоже не слышали?
— Слышала, — неожиданно кивнула она. — Совсем недавно, от Ильи Семеновича Голдина — это заместитель мужа… Он позвонил вчера… Пояснил, почему его не было на похоронах. Сказал о банкротстве и еще о какой-то проверке, я не поняла. Я в этом не разбираюсь…
На последних словах голос Ларисы совсем упал, и слезинка — одна — все-таки скатилась по ее щеке, очевидно вызванная воспоминанием о похоронах.
— Я имел в виду другое, — чуть громче, чем следовало, произнес Савва, — от супруга вы о такой неприятности слышали?
Сурина молча помотала головой, поспешно вытерла ладошкой слезу, чем привела Олега в умиление. И, видимо с трудом взяв себя в руки, повторила:
— Муж не посвящал меня в свою работу… в свои дела. Я в этом ничего не понимаю.
— Ясно… — вздохнул следователь и, покосившись на торопливо заполнявшего протокол капитана, спросил: — Скажите… За время, которое прошло после визита к вам Олега Васильевича, вы не вспомнили все-таки, кто помимо домашних и обслуги мог знать о времени отъезда Вадима Вячеславовича и компании в Старый Оскол?
И вновь женщина покачала головой:
— Нет. Сама я ни с кем, кроме Верочки, об этом не говорила, а обслуга?.. Может быть, кто-то и проболтался, но разве они признаются? Гарантировать я могу только молчание няни: Нина здесь никого почти не знает, ей просто не с кем обсуждать такие вещи.
— Она из вашего родного города? — Этот вопрос следователь, по мнению Олега, задал исключительно чтобы хоть что-нибудь сказать. Поскольку визит их сюда явно был исчерпан и вновь не принес ничего нового, не говоря о существенном, для следствия.
— Да, — грустно кивнула Лариса, — мы с Ниной обе из… — Она назвала, пожалуй, самый крупный приуральский город, хорошо известный всей России своими оружейными заводами: в советские времена он считался засекреченным, хотя въезд в него, равно как и выезд, всегда был свободный — исключение представляли иностранные граждане…
Уже покидая обширную территорию белокаменного дворца, Савва Васильевич покосился на Олега, с унылым видом крутившего баранку своего «жигуленка» в сторону выезда, и усмехнулся:
— Слушай, тебе ничего не показалось странным?
— А должно было? — ответил вопросом на вопрос оперативник. — Правда, не ясно что… То, что Сурин не посвящал ее в свои делишки, по-моему, более чем нормально… Так что ты там углядел?
— Если помнишь, всю компанию уложили из «калаша» и «макарова».
— Ну и что?
— Ничего, если не считать того, что и «калашников», и «макаров» производятся как раз в родном городе нашей вдовушки и ее няни…
— Ты, должно быть, спятил, Савва? — От возмущения Олег дернулся, и движок «жигуленка» немедленно заглох. — Да ими еще с совковых времен вся страна завалена! Спятил, подозревать в чем-то эту девчонку? Она же сущий ребенок!..
— Да кто тебе сказал, что я ее подозреваю?! Будто без тебя не знаю, что «калаши» да «макаровы» по всей Руси великой только что на земле не валяются… Я ж это так — можно сказать, чисто художественно сыронизировал: на все наши жиденькие материальчики только одно-единственное совпадение — и то никчемное…