В общем, когда стало ясно, что если Ларисе что-то и светит, то никак не более чем второе, а то и третье место, и в перерыве между турами очередного конкурса к ней впервые подошел Вадим Сурин, прореагировала она на него не только скептически, но и с откровенным раздражением. И… с сугубо провинциальной тупостью заявила в ответ на приглашение в ресторан, что он ее слегка не за ту принял. И снова, на этот раз с гордостью, она рассказала все Лопухину.
Реакция возлюбленного девушку не просто потрясла. Можно сказать, это был первый в ее жизни настоящий шок! Вместо того чтобы растрогаться, Евгений неожиданно разозлился. Но почему именно, пояснил лишь после того, как в ответ на его «Ну и дура же ты, Лариска!» — у той немедленно навернулись на глаза слезы, хотя плаксой она не была никогда.
— Ну ладно, не дура — дурочка… — Моментально смягчившись, Женя притянул девушку к себе, одновременно махнув рукой Василию, чтобы тот оставил их вдвоем, и тот послушно вышел из комнаты. — Вот послушай… Этот тип… как, говоришь, его зовут?
— В-вадим… — пробормотала она сквозь подступившие к горлу слезы.
— А фамилия?
— Не знаю!.. — Лариса тоже начала злиться. И добавила: — Меня его фамилия не интересует! Коли тебе надо — могу дать список жюри, я его рожу там видела!..
— Прекрати. — Он снова заговорил сурово. — Так вот, моя дорогая… Твоя Верочка куда тебя умнее: она бы на твоем месте в этого Вадима мертвой хваткой вцепилась, и правильно бы сделала! Наверняка мужик богатый, бедняки в таких мероприятиях не участвуют…
— Ты что, хочешь, чтобы я, как проститутка, продавалась за деньги? — От возмущения слезы на Ларисиных глазах моментально высохли.
— Вот ведь и правда дурочка, — вздохнул Евгений и посмотрел ей в глаза ласково и снисходительно. — Скажи, ты хочешь, чтобы мы с тобой не просто были вместе… навсегда… Но чтобы при этом жили хорошо, да еще не в нашей жопе мира, а в столице нашей же родины?..
— Конечно, хочу. При чем тут тогда этот хренов Вадим?
— Например, при том, что, несмотря на мое дворянское происхождение, состояния, которое требуется для нормальной жизни, у меня нет. Да и для дела, которому я себя посвятил, деньги тоже требуются, и еще какие! И ты — именно ты, если на тебя запал действительно богатый хрен, можешь нашу проблему разрешить! — Слово «нашу» он выделил особо.
— Каким образом, интересно знать? — Задавая этот вопрос, Лариса уже почти догадывались, что именно услышит в ответ…
— Подцепить мужика по-настоящему — значит выйти за него замуж! — цинично усмехнулся Лопухин. И, не дав ей возразить, продолжил: — И добиться, чтобы в брачном контракте на случай развода был пункт о том, что половина состояния твоя… Конечно, если там есть за что воевать… Дай-ка сюда этот список жюри!
Он взял его сам, не обращая ни малейшего внимания на буквально задохнувшуюся от ярости Ларису.
— Ага… Вадим здесь один, видишь? Сурин Вадим Вячеславович, банкир… — Евгений посмотрел на нее почти с ненавистью. — Это ж надо быть такой ненормальной идиоткой, чтобы банкира на х… послать?! Если тебе, как всем дуракам на свете, повезет и он подойдет еще раз…
Это была их первая ссора. Точнее — скандал, в конце которого с Ларисой случилась тоже первая в ее жизни истерика. Настоящая. Потому что мужчины испугались, даже явно не одобрявший девушку Василий забегал вокруг нее со стаканом водопроводной воды. Впрочем, стакан полетел на пол — вслед за какими-то каплями, которые она оттолкнула вместе с рукой Лопухина, притащившего их.
Два дня она не разговаривала ни с одним из них. На третий день должен был состояться очередной тур конкурса. Тур Лариса прошла еле-еле, набрав количество баллов, что называется, впритык — так же как и Вера, с которой они успели сойтись тесно.
Уставшая так, словно на ней весь вечер возили воду, абсолютно подавленная девушка, сидя в опустевшей гримерке, вяло оттирала лицо от непривычного количества косметики, когда в комнату постучали и вошел Сурин… Сделал два робких (надо же, действительно робких!) шага и неловко замер посреди гримерки. В руках у Вадима был огромный букет пурпурных, почти черных роз с чуть ли не метровыми стеблями: Лариса таких никогда не видела.
Она пару секунд разглядывала цветы, потом спросила хмуро, но без неприязни:
— Опять вы?
— Я пришел извиниться за свой прошлый визит…
Она удивилась и, пожалуй, впервые посмотрела на него внимательно: довольно высокий, совсем взрослый, даже пожилой мужчина с немного простоватым лицом и… мальчишескими глазами, действительно виноватыми. Она молчала, и он заторопился:
— Лариса Сергеевна, поверьте, ничего худого я не имел в виду! Я просто… просто вы произвели на меня неизгладимое впечатление, и я… я хотел пригласить вас отужинать… Клянусь, ничего другого я не имел… не имею в виду!..
До сих пор Ларису никто и никогда по имени-отчеству не называл, оказывается, это впечатляет… Надо же, «Лариса Сергеевна»!.. Она вдруг почувствовала себя совсем взрослой: не просто красивой девчонкой, но именно, что взрослой. И, конечно, красивой… «Почему бы не поужинать с ним? — подумала она. — А Женечка пусть побесится заодно от ревности — будет знать, как торговать своей возлюбленной!..» В том, что Лопухин ее все-таки любит, она ничуть не сомневалась: разве можно не любить после… после всего, что между ними было?..
— Ну хорошо, — вздохнула Лариса, — но только у меня не слишком много времени.
И, заметив, какой радостью вспыхнули глаза Сурина, добавила:
— Но ни на что иное, пожалуйста, не рассчитывайте!
— Боже упаси, — заверил Вадим. — Поверьте, я вовсе не из тех, кто смотрит на женщин как охотник на добычу.
И она ему почему-то поверила.
Уже в ресторане, который произвел на Ларису совершенно оглушительное впечатление и в котором она впервые ощутила себя совершенным ничтожеством (сразу видно, что провинциалка: и одета, оказывается, безвкусно, и вообще…), Вадим Вячеславович, словно и не замечавший ни ее дурацкого самошвейного платья, сшитого по прошлогоднему журналу мод, ни того, как растерялась девушка перед сразу двумя ножами и аж тремя вилками, лежавшими у ее тарелки, снова продолжил разговор, начатый в гримерке.
— Я, — сказал он печально, — вероятно, произвел на вас впечатление эдакого пожилого пошляка, охотящегося за молодыми девушками… Мне хочется доказать вам, что это не так… Просто я очень одинок, люди, которые меня окружают… Словом, ни с одним из них я не могу позволить себе быть не то что откровенным — хоть в какой-то степени искренним…
Вот это-то она как раз могла понять. Еще когда они ехали сюда на поистине роскошной машине, да еще и с водителем, Лариса смутно начала понимать, о чем именно говорил Женя, имея в виду настоящее богатство. И тогда же у нее мелькнула мысль, что ее спутнику, вероятно, очень трудно выяснить, кто и как по-настоящему к нему относится. Соображение было простое: сама Лариса, будучи красавицей, далеко не всегда знала, чего именно жаждет от нее очередной поклонник. Любви? Женитьбы? Просто переспать?.. Впрочем, в любовь до встречи с Лопухиным она и вовсе не верила…