Галочка это и сделала, прекрасно понимая, что из-за пустяка Померанцев ни за что не вернул бы ее с дороги при нынешнем дефиците времени.
— Таким образом, солнце мое, — завершил Валерий свой инструктаж, — сведения, которые ты будешь собирать об этой дамочке, нужны исключительно те, что касаются ее нынешнего образа жизни… Я бы начал с домоуправления… Или как там эта организация нынче зовется, РЭУ?
— Я бы тоже с него начала, — усмехнулась Романова, поднимаясь. — Спасибо, ребята, избавили меня от лишних хлопот!
— Чем прикроешься? — поинтересовался Валерий. — Не забыла, Турецкий не хочет, чтобы мы светились?
— Знаешь что? — Галя сердито уставилась на Померанцева.
— Все-все-все, молчу, — с нарочитым испугом замахал он руками. — И сам вспомнил: ты уже не девочка, не впервой на дело идешь… Хочешь угадаю? Наверняка под каким-нибудь предлогом в этом Дэ-Зе-Ру будешь собирать информацию по жильцам всего подъезда, где эта Сонька Золотая Ручка живет!
— Ну зачем ты так? — мягко посетовал Яковлев, после того как Романова вышла из кабинета, сердито хлопнув дверью. — Знаешь, какая Галка ранимая?
— Провинциальный комплекс у нее, а не ранимость! — жестко возразил Померанцев. — А я из нее этот комплекс при всяком удобном случае выбиваю, ради нее же и стараюсь… Ты вот можешь себе представить не просто хорошего, а очень хорошего опера с комплексами?
— Галя — отличный оперативник! Но ведь она — девушка…
— Это я давно заметил насчет девушки, — фыркнул Валерий. — Тем более ей надо избавляться от всяких там затыков… Ладно, давай по делу. Знаешь, что меня больше всего заинтересовало?
— То, что любовница Дубко-Аркана и сестра Славского одно и то же лицо? — предположил Яковлев.
— Кроме этого! Я имел в виду убийство охранника, как его?… — Померанцев вытащил из небольшой папки нижнюю, самую тонкую папку. — Вот, Хвостов Павел Петрович… Убит через три месяца после гибели своего хозяина, заметь, в собственной, хотя и съемной, квартире. Так же, как и Муся… Убийцу явно знал хорошо, впустил его к себе сам, поскольку следов взлома на двери нет. Ну то, что оба они с убийцей были знакомы, оба ему доверяли, — ясно. А вот причину, почему этого Хвостова замочили, вижу только одну: скорее всего, он знал, кто разделался с Дубко, и…
— И убийца это тоже знал? — закончил за Померанцева фразу Володя.
— Или парень оказался настолько глуп, что занялся шантажом. Короче, друг Володя, начни-ка ты с этой истории: в деле есть адреса бандюков, служивших в охране у Аркана. Двое из них считались друзьями Хвостова, один из двоих — москвич, отыскать его, если он, конечно, жив, будет попроще…
Яковлев задумчиво кивнул:
— Думаешь, Хвостов мог поделиться с приятелями чем-то, нас интересующим?
— Или с подружкой, если она у него имелась. Уж о подружке-то сотоварищи наверняка знали.
— Вообще-то, насколько тебе известно, эти все «сотоварищи» долго не живут: дай-то бог, хоть кого-нибудь из них отыскать… Ты, однако, прав, начинать надо, и на мой взгляд, не с окружения Аркана, а с окружения того парня…
— Я слышал, — подмигнул Володе Померанцев, — у тебя чуть ли не лучшая в Москве агентура…
— Неужели? — Яковлев ухмыльнулся и, крякнув, поднялся. — Всегда, пообщавшись с тобой, узнаю о себе много новенького… Ладно, Валера, засиделся я что-то, а работа заждалась… Да и тебе пора организовывать свой визит к этой дамочке!
— Ну, это мы на раз-два… Вот сейчас позвоню ей и напрошусь в гости…
Яковлев искоса глянул на Померанцева, а тот его взгляд истолковал правильно:
— Предлог теперь искать долго не надо: доследование по делу об убийстве ее сердешного друга: мол, всплыли новые улики…
— Думаешь, прокатит? — с сомнением спросил Володя.
— Вполне! Могу поспорить, мадам в наших тонкостях полный ноль!
— Дай-то бог, — кивнул оперативник, направляясь к дверям и явно думая о чем-то своем.
Телефон Кабула на сей раз, как назло, не отвечал, и Софья Эдуардовна, насмерть перепуганная звонком Померанцева, заметалась по квартире, обзывая Владимира Ивановича за его мертвецки крепкий сон (наверняка дрыхнет!) сволочью и мерзавцем… Господи, что еще могло случиться такого жуткого, что она понадобилась этому типу аж из самой Генпрокуратуры?! А вдруг?…
Соркина, пораженная внезапной мыслью, замерла посреди кухни: а вдруг из-за американских родственников ее хотят «привлечь» за связь с иностранцами?! Из головы перепуганной Сони в этот момент почему-то напрочь вылетело, что времена, когда это было реально, давным-давно канули в прошлое. Дурацкая мысль зацепилась в мозгу, увязав такой вариант с близким приездом братца… И какого черта его сюда понесло?! Все из-за него, паршивца!
Она посмотрела на свои дрожащие руки и снова кинулась к телефону. Бесполезно: Кабула либо не было дома, либо он и впрямь дрых, приняв, как обычно, на грудь. Телефона его охранной фирмы Соркина не знала, о чем сейчас горько сожалела… За этими сожалениями ее и застал звонок в дверь. Издав тоненький, похожий на скулеж звук, Софья Эдуардовна покорно поплелась в прихожую и, даже не поинтересовавшись, кто там, открыла двери.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся молодой и совсем на вид не страшный, а, наоборот, симпатичный, брюнет. — Вы — Софья Эдуардовна?
Соня молча кивнула.
— А я — Валерий Александрович Померанцев, я вам звонил… А вот дверь вы, Софья Эдуардовна, не спрашивая, кто за ней находится, открываете зря. В наше время, знаете ли, элементарная осторожность не помешает! Войти можно?
— Да-да, конечно… — спохватилась Соркина, поспешно отступая в глубину прихожей. И, сглотнув ком, образовавшийся в горле, попыталась взять себя в руки. — Уж простите, у меня не убрано… Может, на кухню?… Там посветлее…
— Скажу вам по секрету, — подмигнул Валерий, сделавший вид, что не замечает ее испуга, — у меня и у самого дома не убрано… Отсутствие заботливой женской руки!
На этом месте Соню немного отпустило: представитель Генпрокуратуры оказался с виду вполне веселым парнем, может, ничего страшного и не случилось? В конце концов, он мужчина, а с мужчинами Соня всегда умела находить общий язык!
— Хотите кофе? Правда, у меня растворимый…
Валерий, успевший исподтишка окинуть взглядом кухню, в которой они как-то незаметно под его трескотню очутились, и отметивший царившую тут грязищу, от кофе отказался — так же, как и от чая. Пора было успокоить напуганную его визитом хозяйку.
— Вы знаете, Софья Эдуардовна, — улыбнулся он, опускаясь с некоторой опаской в плетеное продавленное сиденье венского стула, предложенного ему Соркиной, — я ведь к вам, можно сказать, с хорошим известием!
— Да? — Соркина растерянно распахнула глаза — манера, когда-то буквально сводившая с ума покойного Аркана. Иногда она забывалась и начинала видеть себя той самой хрупкой, изящной красоткой, оставшейся в прошлом, которой была когда-то, а не сегодняшней грузной и не слишком здоровой женщиной…