— Нет, что я хороший.
Перова по-кошачьи прищурила глаза.
— Я не первый день живу на свете и хорошо разбираюсь в мужчинах, — серьезно проговорила она. — По сути, вы добрый. Хотя, признаюсь, вам удалось меня запугать. Скажите, вы женаты?
— Женат.
Перова вздохнула:
— Жаль. Уж я бы вас не отпустила.
Турецкий дернул уголком рта.
— Чепуха. Вы девушка высокого полета и меньше чем на миллионера не согласитесь.
— Может быть, — задумчиво ответила Перова. — Душа просит тепла, а тело — роскоши. Это значит, что я никогда не буду счастлива, правда?
— Все в ваших руках.
— Вы так думаете? — Она легонько покачала головой. Затем вдруг сказала: — Знаете, почему я вам все это так откровенно рассказываю?
— Потому что я вас «запугал»? — предположил Туреций.
Перова улыбнулась:
— Глупенький. Меня не так просто запугать. Я привыкла подыгрывать мужчинам, подыграла и вам. Вам так нравилось корчить из себя строгого следователя, что я не смогла устоять. Смысл жизни женщины — делать мужчинам приятно. Вам ведь стало приятно?
— Определенно.
— Но дело не только в вас, — продолжила Перова. — Дело в том, что я ненавижу Камакина. Ненавижу всей душой. Но я не могу от него уйти. Я привыкла к роскоши, а если этот подонок меня бросит, я останусь ни с чем. Глупая ситуация, правда?
— Прямо рабыня Изаура, — усмехнулся Турецкий.
— Опять грубите, — с горькой улыбкой констатировала Перова. — Черт с вами, все равно вы хороший, хоть и пытаетесь выглядеть полным говнюком.
— Спасибо за комплимент.
— Кушайте на здоровье. Я тут сказала, что не хочу уходить от Камакина, но это тоже не совсем правда. Правда в том, что он никогда меня не отпустит. Я его собственность.
— Но ведь он уже бросал вас. И, если не ошибаюсь, собирался жениться на другой.
Перова усмехнулась и махнула на Турецкого сигаретой:
— А, вы все равно не поймете. Если бы он узнал, что я завела себе нового парня, он бы с ума сошел от ярости. Он как собака на сене, понимаете? Будь его воля, он бы завел себе целый гарем. Он потребитель. Он только берет. А все, что дает, — дает напрокат. И неважно, о чем идет речь: о машине, доме или живой девушке. Мы все — его собственность. А со своей собственностью он не расстанется ни за какие коврижки. Пару дней назад он сказал мне: «Если я узнаю, что ты гуляешь на стороне, я тебя убью». И сказал это совершенно спокойно, по-деловому. Поверьте, он страшный человек. Вот вы сейчас уйдете, а он меня вопросами замучит: что да как.
— Вы сказали Камакину о нашей встрече?
— Нет. Он и так все знает. За мной постоянно следят его люди.
— Что за люди?
— Точно не знаю. Не удивлюсь, если он нанял для этой цели бандитов.
— Вы что-то знаете о связи Камакина с бандитами? — насторожился Турецкий.
— Нет, ничего, — словно спохватившись, выпалила девушка. — И не смотрите на меня так. Я в самом деле ничего про это не знаю. Поймите, Александр Сер… Борисович, я ваш союзник. Если вы упрячете этого мерзавца за решетку, я буду только рада. И чем больший срок вы ему впаяете, тем лучше.
Турецкий криво ухмыльнулся.
— О времена, о нравы, — негромко проговорил он, вставая с кресла. — Ну что ж, спасибо за беседу. Надеюсь, мы еще встретимся.
— Я бы не против, — с улыбкой сказала Перова и игривым движением поправила выбившийся из прически локон.
На том и распрощались.
4
Таня Перова обожала летние кафе. Сидеть за чашкой кофе с сигаретой в руке, лениво скользить взглядом по страницам раскрытой книги, поглядывать на спешащих мимо людей — что может быть лучше? А если летнего кафе поблизости не было, Таня просто располагалась где-нибудь на скамейке и раскрывала на коленях книгу.
В этот день погода как никогда располагала к подобным посиделкам. С утра светило солнце, и Таня, едва проснувшись, почувствовала, что находится в великолепном настроении. Небольшой неприятный осадок оставил вчерашний разговор со следователем. Как ни странно, Камакин до сих пор не объявлялся. Сама Таня ему не звонила. Зачем? Сам объявится.
Интересно, что ему доложили его прихвостни? А может, у Тани просто разыгралась фантазия и никакой слежки не было? Что ж, может быть.
В два часа дня Таня сидела на скамейке в близлежащем скверике и читала пособие по античному искусству. День был такой теплый, а сидеть в сквере было так уютно, что Таня даже скинула босоножки. Она как раз разглядывала репродукции скульптур Фидия, когда на скамейку кто-то присел. Таня оторвала взгляд от книги и увидела перед собой стройную, симпатичную блондинку в модной куртке-штормовке от «Zara» (у Тани в гардеробе висела похожая).
Блондинка улыбнулась Тане и откинула с лица длинную прядку белокурых волос. На солнце ярко блеснул платиновый браслетик, сделанный в виде двух переплетенных змеек, кусающих свои хвосты.
— Красивый браслет, — сказала Таня.
Незнакомка посмотрела на запястье.
— Да? Мне тоже нравится, — сказала она.
Похоже, девушка была из разговорчивых. Таня и сама обожала поболтать. К тому же читать целый час о греческих скульпторах ей было скучновато.
— Где купила? — поинтересовалась Таня.
— Друг привез из Флоренции, — ответила блондинка. — Купил на Понто Веккио.
— О, я там была! — Таня захлопнула опостылевший учебник. — Тоже прикупила себе пару безделушек. Но такого браслетика я там не видела.
— Хочешь примерить? — предложила незнакомка.
Улыбка ее была приветливой, а лицо — располагающим.
— Ну если можно.
Девушка пожала плечами:
— Почему нет? Ты ведь с ним не убежишь?
— Обязательно бы убежала, если бы умела быстро бегать!
Девушки рассмеялись. Незнакомка стянула с запястья браслет и протянула Перовой.
— Классная вещица, — тихо проговорила Таня, внимательно разглядывая платиновый браслет. Подняла глаза на девушку и с юмором спросила: — Может, продашь?
Блондинка весело сощурилась:
— Не могу. Это подарок моего парня. Он сразу заметит.
— Он у тебя ревнивый?
— Скорее, доверчивый. Нафантазирует черт знает что, а потом сам в свои фантазии и поверит. А с этим браслетом он носится как Отелло с платком.
«Мы еще и начитанные», — удивленно подумала Таня. А вслух спросила:
— Ты читала Шекспира?
— Кино смотрела, — улыбнувшись, ответила девушка. — Да нет, шучу. Читала, конечно. Причем на английском.