Подобное впечатление оказывал на всех и генерал Безродный. Однако Турецкий и сам был не лыком шит.
— Ну и как вам отдыхается в СИЗО? — так же серьезно поинтересовался он.
— Неплохо, — ответил генерал. — Почти как на курорте.
— А синяк под глазом — это, надо полагать, бесплатный бонус к оздоровительной программе?
Безродный кивнул:
— Угу. Что-то вроде. Там для таких целей целый штат высококлассных специалистов.
Александр Борисович закурил и откинулся на спинку стула. Генерал смотрел на него прямым и спокойным взглядом.
— По таможне-то не скучаете? — поинтересовался Турецкий.
— Случается. Особенно под вечер. Ностальгия, знаете ли. — Безродный прищурился. — Простите, а вы не тот Турецкий, который в прошлом году раскрыл дело об убийстве троих генералов? — поинтересовался он вдруг.
— Было дело. А что?
— Один из этих генералов был моим другом.
— Вот как?
— Да. Я еще тогда, после всей этой телевизионной шумихи, хотел найти вас и сказать спасибо. Но закрутился и упустил нужный момент.
— Бывает, — кивнул Александр Борисович. — Максим Семенович, я буду говорить откровенно. Не как следователь, а как человек, который заинтересован в том, чтобы вы остались живы.
Безродный позволил себе усмехнуться:
— Звучит интригующе.
— Дело, в общем, вот в чем. Вы слишком много знаете. И независимо от того, расскажете вы нам что-нибудь или нет — вас все равно убьют.
Лицо генерала оцепенело.
— А вы пессимист, — холодно заметил он.
— Работа такая. Случится все просто. Вы ударитесь головой об унитаз, наколетесь на что-нибудь острое или просто удавитесь на какой-нибудь тряпке. Вариантов тут, сами видите, немного.
Безродный поморщился:
— Какая мерзость.
— И я о том же, — кивнул Александр Борисович. — У нас есть информация, что малява на вас уже пришла. Причем информация верная.
— Гм… — Генерал потер пальцами сухой, синеватый подбородок. — И что вы намерены в связи с этим делать?
— А что я могу сделать? Посадить вас на веки вечные в одиночку? — Турецкий покачал головой. — Это невозможно. Да вы и сами не захотите.
— Все-то вы знаете, — усмехнулся Безродный. — На все-то у вас, прокурорских, готов ответ.
— Вашими бы устами да мед пить. Итак, выхода у вас, Максим Семенович, нет. Впрочем, есть один. Хотите услышать какой?
— Было бы интересно. Я полагаю, об этом «выходе» мне расскажет этот рассеянный гражданин, сидящий в углу?
— Угадали, — с улыбкой кивнул Турецкий. — Это полковник Лацис из ФСБ.
Полковник Лацис отложил журнал и посмотрел на генерала голубыми, безоблачными, как у ребенка, глазами.
— Мы знаем, как вам помочь, Максим Семенович, — сказал он.
Безродный чуть-чуть повернул голову и ответил:
— Правда? И что я для этого должен буду сделать? Взять на себя вину за убийство Кеннеди?
Турецкий усмехнулся:
— Я не удивлюсь, если вы и в этом принимали участие. Списка обвинений, которые мы вам предъявляем, хватило бы на десятерых.
— Ну бумагу марать — дело нехитрое. Я и сам этому обучен. — Безродный замолчал и несколько секунд раздумывал. — Вы это серьезно — насчет малявы? — спросил он затем.
— Абсолютно, — ответил Турецкий.
Благородное лицо Безродного было спокойным и абсолютно невозмутимым.
— Откуда такая информация? — спросил он.
— От информатора, — иронично ответил Турецкий.
— Гм… Хороший ответ. А могу я ознакомиться с этим… донесением?
Турецкий и полковник Лацис переглянулись. Лацис чуть заметно пожал плечами. Александр Борисович достал из ящика стола лист бумаги, исписанный корявыми фиолетовыми буковками, и положил перед Безродным. Тот внимательно все прочел. Вернул лист Турецкому:
— Да, действительно. Перспектива вырисовывается весьма мрачная. Если, конечно, вы не сами написали это донесение.
Этот выпад Турецкий оставил без ответа.
— Теперь вы, вероятно, изложите мне ваш план спасения? — продолжил генерал, обращаясь уже к полковнику Лацису.
Тот кивнул:
— Именно. Программа защиты свидетелей есть не только в Америке. Мы выдадим вам документы на другое имя, подыщем подходящую квартирку где-нибудь в Саратовской области. Семьи у вас нет, а это значительно упрощает задачу.
Генерал презрительно дернул уголками рта.
— И что я буду делать в Саратовской области? — холодно поинтересовался он.
Лацис пожал плечами:
— То же, что и все. Жить и работать. Дышать воздухом, есть хлеб с маслом, влюбляться в женщин и пить кефир — все то, что делает любой нормальный человек. Насчет работы можете также не волноваться. Пройдете обучение, смените профессию. Будете программистом, менеджером или товароведом.
— Это в мои-то годы? — поднял брови генерал.
— Ваши годы не сильно отличаются от моих, — возразил Лацис, — а я все еще тешу себя мечтой бросить все, уехать к морю и стать садоводом. Так что ваша ситуация не так плоха, как может показаться на первый взгляд.
— Да уж, — иронично кивнул Безродный. — Послушать вас, так я просто счастливчик. Только вот беда: убивают в наши дни не только генералов, но и менеджеров и уж тем более товароведов. Что вы на это скажете, господин Лацис?
— Скажу, что вы абсолютно правы. Поэтому единственный способ максимально обезопасить себя — это сдать всю криминальную систему, начиная от чиновников, которые курируют преступный экспорт, и кончая бандитами, которые обеспечивают этому экспорту сопровождение и защиту. Возможно, вам тогда и фамилию менять не придется.
Генерал задумался.
— Можно воды? — попросил он у Турецкого.
— Можно.
— А водки у вас нет?
— Увы.
Александр Борисович наполнил стакан водой из графина и подал Безродному.
— Благодарю.
Пил генерал маленькими глотками, медленно и долго. Турецкий смотрел, как подергивается его сухой кадык, и представлял себе птицу — какого-нибудь аиста или пеликана — который вот так же неторопливо прихлебывает воду из пруда.
— Уф-ф, — сказал наконец генерал и поставил стакан на стол. — Омерзительное ощущение. Много раз видел в кино, как подозреваемому на допросе наливают воду из такого же графина в такой же вот граненый стакан. А потом подозреваемый хлещет воду, держа стакан трясущейся рукой. Никогда не думал, что окажусь на месте этого бедолаги.
— Я не заметил, чтобы у вас дрожала рука, — сказал Александр Борисович.