— М-м… А нельзя прямо сейчас?
— Сейчас? А ты где?
— Здесь, в поселке.
— Ясно. Ладно, я скажу бате. Слушай, а куда это ты собрался на ночь глядя?
— Да вот хочу на утреннюю зорьку съездить.
— Зорьку, говоришь? — Борцов скептически хмыкнул. — Не понимаю я вас, фанатов рыбалки. Ну да ладно. Топай к дому. Пока подойдешь, я уже позвоню. Батя сейчас в доме. Не забудь поставить ему пол-литра.
— Сделаем.
— Ну пока, рыбачок!
Полчаса спустя Лев Анатольевич Камакин, с визой и загранпаспортом на руках и пакетиком с «осмием-187» в кармане выехал из дачного поселка в потрепанном, видавшем виды, но все еще крепком «жигуленке».
4
А еще через несколько часов к дому, оборудованному Камакиным под лабораторию, облив железный забор ярким светом фар, подъехали две машины. В одной из них сидел Турецкий, в другой — майор Яковлев.
Александр Борисович заглушил мотор и быстро выбрался из машины.
— Это здесь! — крикнул Турецкий Яковлеву.
Володя, более молодой и резвый, очутился у калитки раньше Турецкого. Он вдавил кнопку электрического звонка, приделанную к железному стояку ворот. Потом еще раз. И еще. Безрезультатно.
— Похоже, здесь никого нет, — сказал Яковлев.
— Не может быть. А ну-ка давай подсажу!
Александр Борисович подставил сцепленные замком руки. Яковлев посмотрел на них с сомнением.
— Становись, не бойся! — ободрил его Турецкий.
— Ну смотрите, Александр Борисович. Сами напросились.
Володя наступил ногой на руки Турецкому, взмыл вверх, ухватился за край забора руками и через мгновение был уже на той стороне.
— Ну что там? — спросил Александр Борисович.
Володя отряхнул брюки и огляделся.
— С виду все спокойно, — ответил он. — Ни охраны, ни, слава богу, собак.
— Открыть ворота сможешь?
— Попытаюсь.
Прошло несколько минут, прежде чем тяжелые железные ворота со скрежетом распахнулись.
Турецкий вошел во двор.
— Александр Борисович, во дворе «лексус». Думаю, это «лексус» Камакина.
— Так и есть, — ответил Турецкий.
Яковлев смахнул соринку с рукава куртки и задумчиво проговорил:
— У меня есть большие сомнения по поводу законности того, что мы делаем.
— Ничего, как-нибудь уладим. Речь идет о жизни человека.
— Это так, — нехотя согласился Яковлев. — Но в дом нам войти так же легко не удастся. С виду он сильно смахивает на крепость.
— Ошибаешься, — возразил Турецкий. — Взгляни на окна. Ставни не закрыты. А стекло для нас не преграда.
— Увы, но, похоже, это так, — со вздохом согласился Яковлев. — Только в дом первым полезете вы, идет?
— Идет, идет.
Беседуя, Турецкий и Яковлев поднялись по деревянному крыльцу к массивной двери дома.
— Тут и звонка нет, — посетовал Володя Яковлев. — Он сжал руку в кулак и громко постучал в дверь: — Хозяин! Есть кто дома?
Ответа не последовало. Яковлев снова загрохал кулаком в дверь.
— Эй! — крикнул он еще громче. — Откройте! Милиция!
Однако и на этот раз ответом ему была только тишина. Володя посмотрел на Турецкого.
— Ну что, будем выбивать стекла? — без всякого энтузиазма спросил он.
Вместо ответа Александр Борисович поднял с земли обломок кирпича и швырнул его в окно. Раздался громкий звон, и на землю посыпались осколки.
— Ловко, — похвалил Яковлев. — Я бы так не смог.
— Не умничай, — осадил его Турецкий. — Лучше помоги-ка.
На этот раз подсаживал Яковлев. Прежде чем забраться в дом, Турецкий обмотал руку курткой и выбил из рамы острые зубья стекол.
— Давай! — скомандовал он.
Володя поднатужился и приподнял Турецкого повыше. Александр Борисович, кряхтя, перевалился через подоконник и с грохотом приземлился на пол.
— Да вы просто акробат! — съерничал снаружи Яковлев. — Ну как там? Мягко приземлились?
— Нормально, — откликнулся Турецкий. — У тебя фонаря нет?
— В машине оставил.
— Плохо… Ладно, попробую найти выключатель.
Турецкий зашагал по комнате, и вскоре в комнате вспыхнул яркий свет. От неожиданности Яковлев зажмурился.
— Вот черт! — раздался громкий голос Турецкого.
— Что там? — встревожился Яковлев.
— Топай обратно на крыльцо! Я открою дверь!
Яковлеву не нужно было повторять дважды. Не прошло и пяти секунд, как он снова оказался у двери, держа в руке пистолет. Щелкнул замок, и дверь открылась.
— Спрячь ствол, он не понадобится, — скомандовал Александр Борисович.
Яковлев послушно запихал «макаров» обратно в кобуру. Войдя вместе с Турецким в залитую светом комнату, он сразу увидел лежащего на полу человека. Турецкий опустился на корточки, вынул из кармана складной нож и перерезал веревки, связывающие узнику руки. Тот громко застонал от боли. На лысом черепе человека краснела глубокая ссадина. Воротник синего халата был залит кровью.
— Череп вроде цел. Значит, жить будет, — вынес свое резюме Володя Яковлев.
— Чего стоишь как столб? Помогай! — раздраженно скомандовал ему Александр Борисович.
Вдвоем они осторожно перевернули узника на спину. Тот опять застонал, затем открыл глаза и с ужасом уставился на Турецкого.
— Мы из милиции, — сказал ему Александр Борисович. — Вы Павлюков?
— Д-да…
— Где Камакин?
— Ка… Ка… — забормотал лысый человек.
— Камакин! Где он? — повторил свой вопрос Турецкий.
Лысый человек поморщился от боли, затем снова разлепил спекшиеся губы и тихо пробормотал:
— Наверно, уехал.
— Куда?
— Я… не знаю.
— «Осмий» у него?
— Да, — ответил лысый узник. В глазах его появилось удивление. — А откуда вы…
— Неважно. Володь, вон там, у спиртовки, лежит аптечка. Подай-ка ее сюда. И вызвони мне Грязнова. Да быстрее же!
Яковлев кинулся за аптечкой.
Пока Александр Борисович обрабатывал ученому ссадину, Володя Яковлев набрал номер телефона Вячеслава Ивановича Грязнова. Тот долго не брал трубку. Наконец сонный, недовольный голос произнес:
— Алло.
— Вячеслав Иванович, это Яковлев.
— Да ну? А ты знаешь, который сейчас час, Яковлев?