– Ты имеешь в виду Артамонова? – уточнил Турецкий.
– Его, голубчика… А потом неделя прошла, вторая… Стулов утверждает, что его супруга по-прежнему живет в загородном особняке и в ус не дует… В чем дело?.. Стали выяснять: оказывается, ее адвокат сумел доказать Артамонову, что в подобных ситуациях, пока суть да дело, подозреваемая вполне может и даже должна находиться не в специально отведенном для таких, как она, помещении, а всего лишь под подпиской о невыезде…
– Кто ее адвокат? – перебил Турецкий.
– Небезызвестный вам Виктор Иванович Иванов…
– Это что – тот самый? Я имею в виду, которого Юра Гордеев на дух не переносит?..
– И он Юру – тоже. Потому что по его милости он однажды едва не вылетел из Коллегии… Можно сказать, на волоске удержался…
– Черт-те что… – Александр Борисович поднялся из своего кресла и сердито проследовал к письменному столу, на котором поверх всех украшавших столешницу многочисленных бумаг лежала довольно объемистая папка, только сегодня утром доставленная ему из окружной прокуратуры, которая и была заведена после заявления Стулова.
– Ладно, Денис, – сказал Турецкий, усаживаясь на свое рабочее место. – Спасибо тебе огромное. И надеюсь, отключаться от этого дела «Глория» пока не собирается?
– Мы, дядь Сань, своих клиентов не бросаем, пока не убедимся, что они в полной безопасности! – В голосе Грязнова-младшего прозвучали нотки обиды.
– Ну-ну… Я ж и не сомневался… Это я просто паузу взял, чтобы обдумать, чем именно твоих ребяток на данном этапе озаботить…
– Разве что… – буркнул Денис.
– Так… – Турецкий пододвинул к себе еще одну папку. – Насколько я понимаю, здесь – материалы наружной слежки за нашей бойкой дамочкой…
– И за ее полюбовником, – кивнул Денис.
– По сути, в двух словах можешь?
– Мы все могем, – усмехнулся Денис. – Думаю, самое интересное – даже не любовник, он же один из основных партнеров Стулова, а наличие у Ларисы Вячеславовны тайной квартирки для свиданий в микрорайоне Выхино. Адрес прилагается. Квартирку мы засекли не так давно, судя по всему, кто-то из них – то ли сама дама, то ли наш возлюбленный, Сергей Сергеевич Красных – после того как дело приняло уголовный оборот, интимное общение свел к минимуму… Почему-то я думаю, что Красных…
– И почему?
– Там, – Денис кивнул в сторону документов, доставленных им Турецкому, – наружка не только за ней, но и за ним. Словом, у этого господина не так давно появилась новая пассия. Можно сказать, внезапно, в срочном порядке. Почти точненько по датам появление девицы совпадает с моментом, когда Ларису Вячеславовну схватили за руку.
– Какая гадость эта ваша заливная рыба… – поморщился Турецкий.
– Еще какая, – согласился с ним Денис. – Можно сказать, и вовсе несъедобная… Ну а остальное я вам, дядь Сань, практически изложил.
– Ясненько… – Турецкий вновь задумался, после чего потянулся к телефону и набрал номер заведения, располагающегося на Ленинградке, хорошо известного в профессиональных кругах.
– Институт судебно-медицинской экспертизы? – вежливо переспросил Александр Борисович, видимо удивленный тем, что прозвонился в это заведение с первого раза. – Будьте любезны, Генпрокуратура беспокоит… Турецкий… Да, именно. Соедините меня, пожалуйста, с Лапиковым… Да.
Некоторое время он молчал, ожидая соединения, а когда заговорил снова, тон Александра Борисовича совершенно изменился.
– Привет, старик! Он самый, собственной персоной! Как поживаете? Да нет, я не трупы имею в виду, а тебя, дурака, лично. Слышу, что пока жив. Ладно, Костя, давай к делу. В пятницу ночью к вам доставили труп ребенка, девочка, одиннадцать лет. Мне срочно нужна экспертиза не только медицинская, необходимо экспертное заключение по всей одежде, включая трусики. По идее, все это еще вчера должно было прийти к нам. Нет, ничего нет. Да, я знаю, что причина смерти – удушение, для этого мне достаточно было ментовских протоколов, а ваши бумажонки – само собой.
Некоторое время он внимательно слушал своего собеседника, изредка вздыхая, после чего внезапно насторожился:
– Какие, говоришь, волокна? – Турецкий пододвинул к себе чистый лист бумаги и схватил ручку.
– Зеленые… Что?.. Ах, мохер… Костя, умоляю! Я тебя не так уж и часто дергаю, а это дело – сам понимаешь, ребенок! Да… Да. Спасибо, с меня магарыч!
Турецкий сердито бросил трубку на место и поглядел на заинтересованно разглядывающего его Дениса.
– Вот, слышал? Пока сам, лично, не попросишь, да еще пообещав магарыч, хрен кто пошевелится. Экспертное заключение было готово еще позавчера, а какая-то, прости господи, задница, обязанная его сюда отправить, этого не сделала. А потом удивляемся низкому проценту раскрываемости!
Денис сочувственно покачал головой, но промолчал: а что на это скажешь?..
– Словом, так… Под ногтями у девочки обнаружены остатки кожи убийцы и пара черных волосков. Мужик душил… А на одежде и волосах – большое количество шерстинок то ли от зеленого одеяла, то ли от пледа. Значит, ордер на обыск в Стуловском особняке я выпишу, обыск будет официальным. Однако с учетом квартирки в результат я не слишком верю. Выписывать ордер на ее обыск права не имею, поскольку формально «гнездышко», как я понял, глянув в твои бумаги, принадлежит Красных. Кстати, он и с новой пассией им пользуется?
– Представьте себе – нет. Новую таскает прямиком в супружескую спальню в отсутствие жены! Дядь Сань, я тебя понял: мои ребята это самое любовное гнездышко обшмонают по высшему классу. Ежели уцепим там что-то подходящее, вызываю дяди-Славину шайку. Конечно, если им удастся уболтать судью подписать обыск. То, что тебе удастся, я и не сомневаюсь.
– Выбьем все, что потребуется, судья тоже человек: как-никак речь идет об убийстве ребенка. Стулов твой, кстати, не верит, что его супруга может иметь к этому отношение, считает, что, даже с учетом всего произошедшего, для нее это как-то слишком.
– Жизнь покажет, – вздохнул Денис и поднялся на ноги, поставив на столик пустую рюмку. – Спасибо за напиток, все было, как обычно, очень и очень!
Лариса автоматически притормозила у ворот особняка и, дождавшись, когда дежурный охранник их откроет, въехала во двор. Загонять машину в гараж она не стала. Бросив ключи на соседнее с водительским сиденье, она покинула салон, резко хлопнув дверцей, направилась к входу в дом в самом ужасном настроении, оттенки которого, переходя и плавно переливаясь друг в друга по нарастающей, не покидали ее уже не первый месяц, чередуясь со вспышками ярости.
В доме стояла глубокая тишина, в холле властвовал сумрак, и она, прежде чем привычно направиться к бару, включила центральную люстру. Поморщилась от яркого света, выключила его и нажала соседний выключатель. Вспыхнули настенные бра: за несколько лет Лара так и не научилась не путать выключатели.