Выдержав свою коронную паузу, Романова перешла почти на шепот.
— Ну что ты, государственный советник юстиции, язык в жопу засунул? — с улыбкой тихонько спросила она. — Не ожидали, миленькие мои? Или вы на полставки у гэбья собираетесь подрабатывать?
— А доказательства? — немного придя в себя, совсем не обидевшись, спросил Меркулов, заместитель генерального прокурора страны.
— Ты меня за дуру ненормальную держишь, Костя? — нахмурилась Шура Романова. — Комитетчики обнаружили записку, написанную собственной рукой Васина, где он признается, что должен был передать документы этой журналистке из газеты. Графической экспертизой установлено, записка, бесспорно, написана рукой полковника Васина, написана ручкой с золотым пером, немецкими чернилами. Он писал эту записку максимум две недели назад… Так что вот такие дела, ребятки-сыщики…
— А может быть, на него навешивают, что он на американцев работает? — совсем тоненьким голоском блеющего ягненочка, набравшись храбрости, спросил Левин.
— Милый мой мальчик, я очень редко говорю то, что не соответствует действительности. У ребят из контрразведки целый мешок кассет и фотографий, где этот полковник чуть ли не в обнимку с резидентом американской разведки сидит в Пакистане. Этот американец — довольно известная личность — Норман Плэтт!
В кабинете снова повисла тишина. Все присутствующие, кроме Романовой естественно, чувствовали, что сидят в большой куче дерьма.
— Константин Дмитриевич, я не садистка-террористка какая-нибудь, я не собираюсь тебя долго мучить. Но все-таки напомню, что Грязнов с Турецким поехали в Германию, чтобы задержать не кого-нибудь, а натурального агента ЦРУ! Вы вдумайтесь только в соотношение сил — двое наших против цэрэушной сети в Германии!
— Ну ты загнула, Шура, вообще уже, — растерянно протянул Меркулов.
— Вы что, тронутые у меня?.. — Романова постучала пальцами по столу. — Неужели до вас не дошло еще, что вашей журналистке пытались всучить липу, возвести поклеп на нашу армию товарищи из ЦРУ? Резидент американской разведки, полковник Васин, передает для публикации компромат с целью… уж не знаю с какой, не буду врать: может быть, в этих документах должен был содержаться компромат на нашего нового вице-президента… Ну, может быть, с целью скинуть его и поставить своего вице-президента, а почему нет?.. Или американцы замышляют что-то против нашего нового министра обороны и хотят своего человека протолкнуть в Министерство обороны?..
— Ну, Шура, ты опять загнула, — выдавил Меркулов.
— К сожалению, я не загибаю. Факты — они неопровержимы. Завербованный полковник Васин передает компромат на высшее военное руководство страны и Западной группы войск. Комментарии, как говорится, излишни. Если вы следователи, то сумеете догадаться, кому это выгодно…
— Действительно, а кому? — совершенно невинно спросил Левин.
На это Шура Романова рассмеялась и покачала головой:
— Уверена, контрразведчики ответят на вопрос — кому это выгодно. Ай-я-яй, — вздохнула Романова, — ведь говорила же, предупреждала… Но сама виновата, переоценила Турецкого. Так жалко Сашу, ах, как жалко… Ведь если мы вляпались в это дело, пахнущее шпионажем и диверсиями, то шансы у Турецкого остаться живым чрезвычайно малы. Спецслужбы — это вам не воры в законе. Они будут действовать наверняка. Однако не будем отчаиваться. Министр внутренних дел уже связался с немцами, сегодня уже будут оповещены все полицейские, но… надежды мало…
— После того как Турецкий сбежал из госпиталя, кстати, совершенно не понимаю, что он мог там делать, ведь Саша был совершенно здоров… — мрачно начал Грязнов. — После его исчезновения никто не видел Турецкого?
— Никто не видел, — тихо ответил Меркулов. — В самолет не садился, а в госпитале лежал потому, что напился пьяным и стукнулся головой, наш герой Турецкий, — с недовольством добавил Костя Меркулов.
— Я не верю, — отрезал Грязнов.
— Я тоже не слишком-то верю, но так утверждают.
— Подождите, мальчики, — вмешалась Романова. — А в Германии на горизонте не всплывали какие-нибудь подозрительные ненормальные, которые охотились за Турецким в Москве?
— К счастью, нет, — пожал плечами Грязнов.
— Так и не опознали трупы этих «камикадзе»? — обратилась Шура к Меркулову.
— У второго та же картина. Второй ненормальный, нападавший на Турецкого с «макаровым», не менее десяти лет лечился от шизофрении, по крайней мере, так утверждает экспертиза.
— Так где лечился, черт вас подери?! — вскричала Шура.
— А нигде, — усмехнулся Меркулов. — За последний год никто из психиатрических учреждений не исчезал и не сбегал. По крайней мере, никто более-менее похожий на этих «камикадзе», как ты, Шурочка, удачно выразилась. А судя по тем препаратам, которые принимали самоубийцы, они должны были лечиться только в психушке, а не на дому.
— Не верю я в эти нападения, честно говоря, они не укладываются у меня в голове, — вздохнула Романова. — А в то, что исчезновение Турецкого — дело рук спецслужб, в это я очень даже верю.
— А Женя Фролов, где он? — спросил Грязнов.
— С ним все в порядке. Он еще в Германии, занимается Васиным, его связями и прочей мурой. В общем, Фролов подключился к контрразведчикам, — ответил Меркулов.
— Олежек Левин, ты бы уматывал из следственных органов подобру-поздорову, пока не поздно, видишь, следопыт ты наш дорогой, у нас тут не слишком-то романтично и не всегда все хорошо кончается, — с жалостью сказала Романова.
— Никуда не уйду, — Левин медленно поднялся со стула. — Вот теперь я уже точно знаю, быть следователем — моя судьба!
Романова невольно улыбнулась.
— Я понимаю, могут и убить, но я не верю… то есть я хотел сказать, что меня-то могут убить, а вот Александра Борисовича Турецкого — не верю. Он не такой!..
— Все мы не такие, — вздохнула Романова.
— Константин Дмитриевич, вы меня не собираетесь выгонять? Я ведь так много работаю, у меня успехи… — жалобно сказал Левин.
Меркулов махнул на него рукой:
— Да никто не выгоняет тебя, сядь лучше, вернее, стой лучше и молчи. Теперь ты знаешь, что такое Шура Романова. Она никого на свете не боится. Ни министра внутренних дел, ни генерального прокурора, — усмехнулся Меркулов.
Шура Романова недовольно поморщилась, хотела открыть сейф, достать из него коньяк, баночное пиво, закуску кое-какую, но передумала:
— Хватит пить на работе. Все. Не буду вас потчевать больше никогда! Вот разве только за помин души Турецкого разочек выпьем…
— Не надо пугать — Турецкий жил, Турецкий жив, Турецкий будет жить! На сто процентов уверен! — воскликнул Грязнов.
— Твои бы слова да Богу в уши, — вздохнула Шура. — Ладно, ребята, извините, если что не так. Сами нарвались. Зарываться не надо и переоценивать свои силы. Надо было мне запретить тебе эту командировку в Германию, я тоже себя чувствую виноватой, — вздохнула Романова. — Но это ты, Меркулов, взял меня за горло и настоял на своем, потому что на тебя наседал этот авантюрист Сашка Турецкий! Обещаю, больше подобного не повторится!.. Ладно, что у нас по Сельдину и Самохину?