У меня убийство, — бросил Бобров на ходу.
Глеб проводил глазами полковника, проследил, как он прыгнул в черную «Волгу» и та с визгом рванула с места.
— Привез? — спросил генерал, когда Михеев вернулся в офис.
Грыжин сидел в той же позе и так же одним пальцем тыкал в клавиатуру компьютера. Иван Григорьевич очень гордился, что начал осваивать с помощью Нади этот современный ящик, и хоть справлялся лишь с несколькими простейшими операциями, уже чувствовал себя профессионалом.
Глеб протянул Грыжину конверт и устроился рядом. Иван Григорьевич с сожалением оторвался от своего занятия, сдвинул на лоб очки и вынул из конверта снимки. Их было шесть. Грыжин внимательно рассмотрел каждый, пять спрятал обратно, а один протянул Михееву:
— Этого парня Петр в чем-то подозревает.
Михеев увидел портрет молодого южанина. Его лицо словно нимб святого на иконе очерчивал круг. После сильного увеличения снимок особой четкостью не отличался.
— Что я должен сделать? — спросил Глеб.
— Помолчать и ждать, что скажут старшие, — рявкнул Иван Григорьевич.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
— Так-то лучше, — согласился Грыжин и подобрел. — Наберись терпения и запоминай.
Нашего Анвара Чакнава на самом деле звали Нодар Местия. По профессии он вовсе не спецагент, а музыкант. Пройдись по московским концертным залам, театрам, консерваториям.
Поговори с охраной у служебных входов. Кабаки и казино оставь напоследок. Местия — пианист. Классическую музыку играл, а не песенки «Ксюша в юбочке из плюша». Поинтересуйся, не искал ли кто Нодара Местия.
Если кого припомнят, покажи этот снимочек.
Вдруг опознают. Шансов немного, но Петро очень просил проработать эту версию. Ерожин считает, что убийца долго искал жертву, а Анвар, он же Нодар, зная об этом, сменил фамилию и профессию.
Глеб собрался уходить, но Иван Григорьевич его остановил:
— Ты с этой публикой общался мало. Послушай моего совета. В таких местах обычно сидят администраторши. Это старые, но активно молодящиеся мымры. Они давно забыли, когда их трахали, но делают вид, что все мужики перед ними стоят на коленях. Поэтому внимание противоположного пола для них все.
Перед тем как с такой кикиморой начать разговор, скажи ей комплиментик и всучи какой-нибудь подарочек. К примеру, шоколадку или цветочек. Можешь невзначай хлопнуть по жопе, но не слишком сильно. А потом приставай с вопросами. Для мужиков-охранников накупи маленьких коньячков или водки. Есть такие детские бутылочки в любом винном отделе. Вот тебе на это пятьсот рублей, и ни в чем себе не отказывай.
Глеб хохотнул, взял деньги и, поблагодарив генерала за науку, направился к выходу.
Возле дверей офиса он столкнулся с Надей.
— Привет, Глеб. Я думала, что ты с Петром в Новгороде. А ты, оказывается, в Москве, — удивилась она.
— Петр Григорьевич мне тут работу нашел. В Новгороде жилье Анвара — кстати, он уже не Анвар, а Нодар, — твой муж отыскал без меня. Таня Назарова помогла, — сообщил Глеб и, оглядев молодую женщину, спросил:
— Ты, часом, не больна? Очень бледная.
— Готовься, Глеб, скоро дядей будешь, — смущенно улыбнулась Надя.
— Ой, Надька, поздравляю! А Люба знает?
Вот обрадуется! — Михеев расплылся в улыбке и стал сам похож на огромного доброго ребенка.
— И Любе, и Вере, и родителям — сегодня всем скажу. Я только пришла от врача и теперь знаю точно. Раньше боялась сглазить, — сказала Надя и скрылась в офисе.
Глеб, продолжая улыбаться, зашагал к машине, но, подойдя к своему жигуленку, садиться в него не стал. Постоял, подумал и двинулся к площади. Там возле метро продавалась разная мелочевка: шоколадки, цветочки, сувенирчики. Там же у театральной кассы он выписал с десяток адресов. Начать Михеев решил с зала имени Чайковского на Тверской.
Он оставил машину в переулке и довольно быстро отыскал служебный вход концертного зала.
Два парня в камуфляжной форме несли вахту на площадке перед лестницей.
— Я ищу друга — музыканта. Пропустите, ребята, к администратору. Поговорю, может, помогут… — врал Глеб, импровизируя на ходу.
— Тут тебе Москва, а не Трижополь. Музыкантов — тыщи, — ответил один из охранников, преграждая Михееву проход. Глеб вспомнил наказ генерала и вынул из кармана два мерзавчика.
— Да пусти его, раз друга ищет, — смилостивился второй, катая на ладони сувенирную бутылочку с водкой.
— Не лень тебе, веди его к Краковской, — предложил первый.
Сердобольный охранник кивнул Глебу и направился вверх по лестнице. Михеев последовал за ним и оказался у раскрытой двери.
В глубине длинного кабинета за письменным столом сидела пожилая дама в кудряшках и кружевном платье. Перед дамой в кресле ерзал маленький круглый мужчина с бабьим лицом и с косицей на затылке.
— Берта Абрамовна, тут к вам человек! — сообщил охранник и, оставив Глеба у порога, вернулся на свой пост.
Берта Абрамовна Краковская продолжала громко общаться с коротышкой, и Михеев не понял, слышала она доклад парня в камуфляже или нет. Михеев притулился у порога и ждал.
— Ты представляешь, как они будут топать здесь своими сапожищами? Барабана не услышишь, не только арфы. Нет, Альберт, сажать солдат надо до начала. Иначе они сорвут концерт, — громко и категорично заявила хозяйка кабинета.
— Но, голубушка, светик вы мой, бесценная, это целевой концерт! Вы понимаете, что для зала сегодня значит целевой концерт?
У них по расписанию маршировка. Раньше они не успеют, — доказывал коротышка Альберт, подпрыгивая в кресле и размахивая короткими ручками.
— Пусть закончат строевую подготовку на час раньше. От этого мир не перевернется, — не уступала Краковская. Говорила она громко, обращалась к коротышке, но краем глаза отслеживала, производит ли впечатление на незнакомого посетителя ее принципиальная позиция. Глеб решил, что этот спор будет продолжаться бесконечно, но на его удивление Берта Абрамовна вдруг сменила гнев на милость:
— Ладно, Альберт, поступай как знаешь. Помни, я тебя предупреждала.
Пухленький коротышка елейно приложился к ручке администраторши и моментально слинял.
— Вы ко мне, молодой человек? — усталым, но тем же громким голосом обратилась Краковская к Михееву.
— Да, Берта Абрамовна, к вам. Но я слышал, какой вы деловой, занятой человек, и мне стыдно отнимать ваше время, — говоря все это, Глеб следил, чтобы голос его звучал проникновенно и не фальшиво.
— Заходите. Только недолго. У меня цейтнот со временем. Сегодня просто сумасшедший день, — пожаловалась Краковская и царственным жестом указала на освобожденное Альбертом кресло.