Ермаков любил свой дом. В этой квартире на Поварской жили еще его родители. Кабинет сыну перешел от отца, тоже военного медика, погибшего в Корее. Страна тогда воевала с «империалистами», и советские медики вместе с военными помогали красным корейским вождям. Мать Ермакова скончалась недавно. В отцовском кабинете Константин Филиппович часто уносился мыслями в годы юности. Вспоминал себя без трости, гоняющим мяч по двору или скользящим на лыжах по заснеженному Подмосковью.
— Кофе заказывали? — голосом официантки спросила Мария Андреевна.
— Спасибо, Маша, — улыбнулся профессор, принимая маленький поднос с чашкой кофе, бутербродом с икрой и рюмкой коньяка.
Подобную роскошь Ермаков позволял себе только по выходным. Поход в театр жена приравняла к выходному дню, чем и вызвала улыбку супруга; — Константин Филиппович залпом отправил в рот рюмку коньяка. Посмаковал, откинувшись в кресле. Потом взял вилку и нож, разрезал бутерброд с икрой на четыре части и не спеша закусил. Кофе профессор пил неторопливо, маленькими глотками. Жена умела готовить этот напиток. Мария Андреевна родилась и выросла в Абхазии, где на границе служил ее отец. В сухумских кофейнях испокон веков работали греки. Они подавали кофе с горячего песка в специальных маленьких турках. Песка супруга профессора не держала, но кофе варила мастерски. Константин Филиппович с сожалением поставил пустую чашку на блюдце и посмотрел на часы. На сборы оставалось двадцать минут.
Это было как раз то время, которое требовалось, чтобы вернуть протез на место и переодеться в выходной костюм. Профессор оставался старомоден в своих привычках и посещать театр в джинсах считал неприличным.
Он уже взял в руки рубашку, когда в кабинете появилась жена и растерянно сообщила, что у них в доме гость.
— Кто? — удивился Ермаков. — Я не слышал звонка.
— Какой-то генерал. Я выносила мусор, а он вышел из лифта. — Мария Андреевна была уже в вечернем платье, и пустое помойное ведро, которое она держала, выглядело в ее руках несуразно.
Ермаков взял трость и вышел из кабинета.
В холле он увидел внушительную фигуру с небольшим брюшком, но мощную и широкоплечую, облаченную в генеральский мундир, украшенный орденами и нашивками.
— Вы меня, конечно, не помните? — заявила фигура басом. — Меня зовут Иван Григорьевич Грыжин. Видались мы в вашей больнице.
— Возможно. Но такого пациента, как вы, я бы не забыл, — усмехнулся профессор, оглядывая знаки отличия генерала.
— Слава Богу, на здоровье не жалуюсь и никогда в больницах не лежал. А был я у вас по поводу моего раненого помощника, подполковника Ерожина, — извиняющимся тоном сообщил гость.
— Никак сам замминистра пожаловал? — улыбнулся профессор, вспоминая сурового посетителя, навещавшего его больного. — Если мне память не изменяет, вы тогда предпочитали штатский костюм?
— Увы, теперь я пенсионер. А мундир напялил, чтоб солидно выглядеть. На работу его раза два в год надевал. Не люблю воротничков, шею стесняют, — признался Грыжин.
— Выходит, весь этот парад в мою честь?
Польщен. Проходите, присаживайтесь, — пригласил профессор.
— Сидеть мне некогда, я к вам приехал по делу. Друга спасать надо, — отказался Грыжин от вежливого предложения и прямо в холле поведал профессору о похищении подполковника из питерской лечебницы.
— Прямо из палаты уволокли? — не поверил Ермаков. — Да вы, генерал, просто-напросто хулиган!
Отметив в интонации профессора нотки восхищения, Иван Григорьевич приободрился:
— Профессор, вы в прошлом человек военный, поймете, некогда нам было антимонии разводить. Пока я бы по инстанциям колотился, у него нога сама по себе могла отвалиться, А без ноги сыщику плохо.
Что такое жить без ноги, Ермакову можно было не объяснять.
— Маша, театр отменяется, — крикнул он жене.
Мария Андреевна недовольно покосилась на незваного гостя:
— Ну вот, а я первый раз это вечернее платье надела.
— Уж извини, Машенька. Тут некоторые товарищи таких дел понатворили, что теперь мне деваться некуда, — кивнув на генерала, ответил жене Ермаков.
— Супругу мы до театра доставим, — пообещал Грыжин.
— Нет, без Кости я на балет не пойду. Надеюсь, Большой театр завтра не закроют. Сходим в другой раз, — ответила Мария Андреевна и гордо понесла на кухню пустое ведро.
— Маша у меня ко всему привыкла. Двадцать семь лет вместе, — улыбнулся Ермаков.
Спускаясь на лифте, Константин Филиппович подумал, что не зря оставил машину у подъезда. Но использовать свою «Таврию» ему не пришлось. Рядом с ней красовался «Шевроле» Управления внутренних дел.
— Прошу. Полковник Бобров с Петровки прислал за вами, — пригласил Иван Григорьевич профессора, открывая ему дверцу рядом с водителем.
— Мне еще и обратно ехать, — предупредил Ермаков, усаживаясь на сиденье.
— Обижаете, профессор, — улыбнулся генерал. — Доставим до дома со всеми почестями. — И обратился к водителю:
— Давай, Коля, жми.
Водитель рванул с места и включил сирену. По дороге Иван Григорьевич рассказал, как Петр Ерожин выследил убийцу. Как тот стрелял в сыщика и ранил его в ногу. Как Ерожин задержал убийцу, протаранив машину преступника, после чего сам оказался в больнице.
— Для пенсионера вы довольно лихо организовали операцию по спасению друга, — заметил профессор.
— Связи остались. Позвонил в МЧС, там мой дружок замом у министра пока служит.
Он сбегал к начальству. Тот мужик нормальный, все понял. Я, конечно, умолчал, что ребята Ерожина из больницы выкрали. А так все начистоту выложил. — Иван Григорьевич подмигнул Ермакову.
— Меня как разыскали? — полюбопытствовал Константин Филиппович.
— Полковник Бобров на вас ориентировку через десять минут выдал. Вы уж не взыщите, профессор. У нас пока в управлении люди работают.
— Все понимаю. Но почему Петр Григорьевич на таран пошел? — задумчиво проговорил Ермаков. — Он же выследил убийцу. Вот и молодец. Сделал свое дело. Что, в Питере ОМОНа нет?
— У подполковника свои соображения имелись. Много личного с преступником у него связано. Не хотел Петя чужими жизнями рисковать, — объяснил генерал и посмотрел на часы.
— Они сейчас в воздухе? — заметив взгляд попутчика, поинтересовался доктор.
— Через полчаса приземлятся, двадцать минут им надо, чтобы добраться до больницы.
Не позже чем через час пациент окажется в вашем распоряжении, — отрапортовал Грыжин.
В больнице на профессора в парадном костюме — а переодеться он не успел, — явившегося в компании с генералом, смотрели во все глаза.