— Ну, был. Заехал. Как было не заехать, я все-таки гражданин Израиля, хоть и бывший. А посольство — ну, нормально, посольство как посольство, в Москве грязнее. И посол приятный человек, сама обходительность.
— Как ты к нему проник?
— Очень просто. Сказал, что хотел бы увидеть посла, и он меня принял…
— Снимай пиджак, — неожиданно приказал Марат.
— Зачем? — удивился Вадим.
Не вдаваясь в объяснения, они сдернули с Вадима его прекрасный белый пиджак, из-за лацкана пиджака извлекли булавку «жучка», а из-за широкого, по моде сшитого пояса брюк — плоскую коробочку магнитофона.
— О чем вы с послом разговаривали? — спросил Марат.
— Да ни о чем, — искренне признался Вадим.
— Что ж, сейчас услышим…
Николай перемотал пленку, нажал кнопку пуска, раздался звук открываемой двери, шум шагов и голос Вадима:
— Шолом, господин посол.
Другой голос:
— Шолом, адами.
Вадим:
— Канн их ейне платц неймен?
— Яволь. Натюрлих. Зитцен зи битте…
Николай выключил магнитофон:
— Они же на немецком шпарят!
— На идише, — поправил Вадим. — Я же вам говорил, что они похожи. Иврит — дело совсем другое.
— Как же быть? — спросил Николай.
— Так давайте я вам переведу, — предложил Вадим.
— Без тебя обойдемся, — решил Марат. Он бросил на сиденье машины ключи и документы. — Сиди и жди. Придут за машиной — отдай. Будут выступать насчет приемника — пошли подальше.
— А по морде не получу?
— Значит, получишь.
— И справедливо, — добавил Николай. — Потому что это из-за тебя: тебя, кретина, ждали!.. Секунду! Вылезь-ка!
Вадим вышел из машины. Николай обыскал его с ног до головы.
— Нелишняя предосторожность, — одобрил Марат, а Вадим похвалил себя за собственную предусмотрительность. Не вслух, разумеется.
В зале по-прежнему было тесно и душно. То и дело раздавались объявления о рейсах на латышском и английском языках. За стеклянными стойками дремали агенты частных авиакомпаний, которых за последнее время развелось бессчетно. На одной из табличек Марат замети: «Эль-Аль», Израиль, Москва — Тель-Авив.
— Что нужно, — кивнул он Николаю.
Девушка за стойкой благожелательно улыбнулась подошедшим:
— Желаете воспользоваться услугами нашей авиакомпании? Правильный выбор, господа!
— Желаем воспользоваться услугами, верно, — подтвердил Марат. — Вы говорите на идише?
— На идише? — почему-то оскорбилась она. — Я говорю на иврите, английском, немецком и испанском.
— А на идише? — не унимался Марат.
— Разумеется, говорю. Но это не язык, это наречие, базарный сленг.
— Вот нам как раз и нужен специалист по базарному сленгу. — Марат положил перед девушкой стодолларовую купюру. — Эти деньги вы заработаете за шесть минут. Нам нужно, чтобы вы перевели, на слух, без записи, вот эту небольшую кассетку. Она на идише.
— Прямо сейчас? Здесь? Может, мне лучше взять ее с собой и поработать дома?
Марат добавил еще двадцатку:
— Нет. Прямо сейчас и здесь. Нужен смысл, а не языковая точность.
— Ну, давайте попробуем…
Они пристроились в сторонке, на диванчике для отдыха дежурных администраторов и персонала. Николай включил кнопку воспроизведения, а Марат — кнопку записи другого диктофона, который они купили прямо здесь, в зале ожидания.
Пошла запись:
«— Здравствуйте, господин посол.
— Здравствуйте, мой господин».
— Пока это иврит, — прокомментировала девушка.
— Что значит «мой господин»? — спросил Марат.
— «Шолом, адами» — обычная форма вежливого приветствия незнакомого человека.
— Незнакомого — точно?
— Точно. Если знакомый, то «мой дорогой господин Шарон». В этом роде.
— Ну, не отвлекаемся.
«— Могу я сесть?»
— Это уже пошел идиш…
«— Конечно. Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?
— Меня зовут Вадим. Фамилия вам ничего не скажет. Я три года был гражданином Израиля…
— Вы еврей?
— По матери. Записан по отцу — русским. Моя мать в молодости попала на принудительные работы в Германию, а потом за попытку побега — в Освенцим. Поэтому нас впустили в Израиль.
— И отчего же вы уехали? Не понравилось?
— Матери там стало хуже. Обострилась шизофрения, ей все мерещилось, что фашисты облучают ее из космоса. Пришлось вернуться. В Подмосковье, мы там живем.
— Как сейчас здоровье вашей матушки?
— Как ни странно, лучше. Видно, привычный воздух родины. Второй родины.
— Сочувствую и желаю ей скорейшего выздоровления. Так вы не рижанин?
— Нет. Просто случайно оказался в Риге и решил к вам зайти. Чтобы засвидетельствовать свое почтение. И сказать, что иногда скучаю по Израилю.
— Спасибо. Мы ценим такие чувства. Может быть, у вас есть какая-нибудь личная просьба ко мне?
— Есть. Вы ведь часто бываете в Иерусалиме?
— Довольно часто.
— Когда будете в следующий раз, поклонитесь от меня Стене плача. И обратитесь от меня к Господу. От Вадима из Подмосковья. Скажите, что Он всегда в сердце моем и помогает мне жить в самые трудные минуты. А у нас сейчас все минуты трудные. Сделаете это, не забудете?
— Как можно не выполнить такую просьбу, мой дорогой Вадим! Господь наш всегда в наших сердцах и к кому же уповать в тяжкие времена! И это все, о чем вы хотели попросить?
— Все, господин посол. Спасибо, что приняли меня. Желаю вам всего наилучшего.
— И вам тоже. Шолом, дорогой Вадим!..»
Шум шагов. Скрип двери. Николай остановил магнитофон.
— Это и все? — спросила девушка.
— Все, — мрачно сказал Марат.
— Ну, если нужно будет еще что-нибудь перевести, пользуйтесь услугами компании «Эль-Аль».
И она вернулась на свое место за стойку.
— Сукин сын! — вырвалось у Марата. — Вот же сукин сын! Крути-ка еще раз.
Они еще раз, приникнув к диктофону, прослушали пленку.
— Может — шифр? — предположил Николай.
— Чушь! — парировал Марат. — При такой конспирации ни одна система не может существовать. Просто разговор, и все. Дурацкий, но все же — просто разговор. И все. Зачем он ему был нужен?