Марк думал, что придется что-то объяснять, но Кристина оказалась сообразительной девушкой.
— Значит, тебя скоро начнут искать, так?
Он кивнул.
— Значит, если бы не я, ты доехал бы до Ганновера и спокойно сел в тот самолет, так?
Он снова кивнул.
— Теперь ты понял, какая я хорошая?
Тогда он взял в ладони ее лицо с прохладными упругими щеками и долго целовал.
Через минуту она оторвалась от него, глубоко вздохнула, подавляя желание, и спросила:
— Ты не только гангстер, но и маньяк?
Марк засмеялся, вспомнил, что то же обвинение бросила ему дочь вора Копытова, правда, при несколько других обстоятельствах.
— Ну вот что, — решительно заявила Кристина. — В этой глуши никто тебя искать не станет. Завтра утром я отправлюсь за авто, чтоб отвезти тебя в Мюнхен…
— Где ты возьмешь автомобиль?
— У себя дома. Папин одолжу.
В эту ночь они спали на одной широченной кровати, но под разными одеялами. Они оба очень устали, к тому же Кристине нужно было встать очень рано, чтобы успеть пригнать сюда машину. Марк предлагал сопровождать ее, но Кристина призвала его к здравости рассудка и безмятежно уснула. А Марку приснилось, что он парится на ковре у своего начальника Токарева И. И., который песочит капитана Майера за то, что тот упустил воровку из ночного клуба «Пять звезд»…
1
Прошел еще один ничем не примечательный день, который Марк провел в одиночестве и безделье. Ничегонеделание было вынужденным, однако он все равно испытывал угрызения совести. Казалось, ему есть за что себя ругать: не разгадал планов Лисовского и в конце концов упустил его. Марк исправно смотрел новости, но вчерашнее событие для акул эфира уже не представляло интереса, на первый план вышла грандиозная драка неофашистов с восточными эмигрантами, в которой имелись жертвы с обеих сторон. О катастрофе «сессны» упомянули вскользь, не вспоминая о возможных виновниках и тем более не называя их фамилий. Марка это не особенно успокоило, он-то знал: никакая здравомыслящая полиция не дает журналистам оперативной информации. Это газетчикам, алчным кровопийцам, уже наплевать, а педанты в форме роют себе потихонечку, и очень может быть, чего-нибудь накопают.
К вечеру в небольшом белом автомобиле «хонда»-седан приехала Кристина, припарковала папину красотку на стоянку и вошла в приземистое бунгало.
— Как ты здесь, Геннадий? Не привел какую-нибудь фрейлейн из соседнего домика?
— Не привел бы, даже если бы она там была. А как твои дела?
— Все о'кей! Авто у меня, деньги тоже, а папа по-прежнему в Мюнхене, так что я была избавлена от неприятных объяснений. Послушай, разреши называть тебя сокращенно — Ген?
— Пожалуйста!
— Я привезла газеты, — громко сказала она из душевой. — Посмотри, не пишут ли что-нибудь про тебя! А то как бы не пришлось перевозить тебя в багажнике, а он в моем седане невелик.
— Спасибо!
В газетах не было ничего нового, разве что пишущая братия за неимением стоящей информации насочиняла версий столько, что на их разработку ушли бы, наверное, все силы Европола.
После ужина она мило, аккуратно зевнула и произнесла:
— Ген, тебе не показалось, что прошлой ночью было холодно?
— М-м… — неопределенно промычал Марк, догадываясь, куда она клонит.
— Знаешь, есть такая поговорка: два индейца под двумя одеялами могут замерзнуть, а два под одним — никогда!
— Не слыхал, но индейцы, наверное, умные люди, — улыбнулся Марк.
— Надо проверить, да?
— Проверим, если надо, — согласился Марк.
Чувствуя непривычное, хотя и легкое волнение, он проверил, заперта ли входная дверь, выключена ли электроплита. Тем временем Кристина, сбросив халат, уже спряталась под легким одеялом и молча следила за ним глазами.
Немного стесняясь, Марк разделся и потянулся рукой, чтобы выключить неяркий настенный светильник.
— Не надо! — остановила его Кристина. — Я хочу все видеть!
— Что — все? — ляпнул смущенный Марк
— Иди сюда, варвар! А то покроешься сейчас пупырышками от холода!
Он подошел, лег рядом, первыми озябли на холодном полу ступни, и Марк чувствовал себя скованно, потому что сосредоточился на том, чтобы ненароком не прикоснуться холодными ногами к девушке.
— Ты боишься меня? — игриво спросила она.
— Почему? Нет.
— Тогда подвигайся ближе, не дай индейцу замерзнуть!
Да что это я, в самом деле, как будто в первый раз! — подумал сердито Марк и улегся свободнее. А затем они, не сговариваясь, одновременно повернулись друг к другу.
2
Кристина смотрела на него так, как смотрят влюбленные женщины перед тем, как сплестись в объятиях. Какой бы опытной ни была проститутка, так смотреть она не сможет. Радость; озорство и смущение одновременно с любовью излучали эти большие миндалевидные глаза. Марк сначала немного испугался ее взгляда, а потом мелькнула счастливая мысль: как здорово, что я неженатый!
— Я не умею целоваться по-немецки, — прошептал он.
— Я тоже. Давай учиться!
Марк сначала легонько прикоснулся к ее губам своими, предполагая не торопиться, потихоньку… Но словно проскочила искра, когда их губы встретились, и занялись давно приготовленные, ждавшие своего часа дрова.
— Ох!.. — вдруг негромко простонала она, не открывая прищуренных глаз.
— Что случилось? — всполошился Марк.
— Губа разбитая… Но ты целуй!
— А я почувствовал кровь, но решил, что это мы так перестарались! — засмеялся Марк.
— Не болтай! — перебила Кристина и потянулась к нему своим небольшим, ладно скроенным телом, одновременно ногой сталкивая к концу кровати одеяло.
…Когда Марк вошел в нее, Кристина на миг замерла, словно пронзенная копьем в сердце, потом вцепилась пальчиками в его покатые плечи, задвигалась ему навстречу. Марк поначалу боялся, что, навалившись всей массой, придавит ее хрупкое тело, потом забыл обо всем, бормотал по-русски какие-то нежные слова, опомнившись, замолкал — ведь она не понимает. Но Кристина сквозь вскрики и стоны бормотала:
— Говори!.. Говори!.. Я это понимаю!..
Они долго бились в сладких судорогах, соединившись друг с другом, потом, изнемогшие, лежали рядом, и прохладный воздух не сильно натопленной комнаты овевал их разгоряченные тела.
— Это очень плохо, что ты гангстер, — сказала вдруг она.
— Плохо — для кого?