Марк совсем не думал о том, как он объяснит свое присутствие здесь, если вдруг к нему прицепятся стражи порядка. Его мысли были поглощены одним: как попасть внутрь. Скученность японской столицы общеизвестна, и это как раз сыграло свою добрую службу. Рядом с осажденным домом стоял почти такой же двадцатиэтажный монстр из стекла и бетона. Между ними не более трех метров пространства. Где-то на уровне пятнадцатого этажа прилепилась к стеклянной стене ярко-желкая люлька мойщика стекол. В связи с осадой соседнего здания беднягу, видно, погнали с работы, не позволив даже опустить нехитрое приспособление.
Марк надеялся только на то, что полицейские во всем мире одинаковы, их интересует лишь объект непосредственной работы, и ничего более.
Марк, обойдя любопытствующих, подошел к зданию-близнецу с другой стороны. Быстро темнело. Уличное освещение и огни реклам создавали впечатление некоего фантастического карнавала. Два рядом стоящих здания в отличие от всех остальных были погружены в темноту.
Слов Марк, как уже было отмечено, не понимал, поэтому команд, усиленных мегафонами, не слушал, но по действиям полиции, избравшей тактику тихой осады и переговоров, догадался, что штурм резиденции Като Тацуо не начинают потому, что в апартаментах новоявленного Христа много заложников.
Что ж, это давало Марку определенные шансы. В крайнем случае, если не удастся оттуда выбраться самостоятельно, после захвата здания полицией можно будет выдать себя заложником. Двери, конечно, были закрыты. Возможно, в здании имеется сторож. Наверное, японские сторожа не спят ночью, как это сплошь и рядом происходит в России. Но даже если на этот пост попал соня, он, скорее всего, пялится в окно — ведь совсем рядом разыгрывается бесплатный всамделишный боевик, без всякой искусственности, без дублеров.
С противоположной от парадного входа стороны, судя по нагромождению камней, журчащему искусственно созданному ручейку и голенастым кривым деревцам, находился крохотный дворик — что-то вроде летнего сада для отдыха и размышлений. От улицы дворик был отгорожен невысоким, по существу, декоративным заборчиком. По задней стене здания карабкалась зигзагами вверх черная пожарная лестница. Дома возводились достаточно давно, когда еще не были придуманы современные способы быстрой эвакуации попавших в огненную западню людей.
Интересно, удастся ли с крыши проникнуть внутрь? — гадал Марк, соображая одновременно, каким образом допрыгнуть до нижней перекладины пожарной лестницы. Выручили хрупкие на вид пластмассовые баки для мусора.
Восточный мегаполис, воспринявший и унифицировавший под себя западный стиль и западные скорости, жил своей шумной вечерней жизнью. Автомобили летели по путепроводам и эстакадам, словно брали разгон для полета в небо. Снизу из многочисленных лавчонок, баров и танцевальных клубов слышалась музыка и глуховатый гул людских голосов. Где-то на короткое время взвывала сирена полицейской машины или кареты «скорой помощи». И хорошо, что никому не было дела до безумца, карабкающегося по осклизлым от вечернего тумана тонким перекладинам лестницы на почти стометровую высоту.
4
Наконец Марк выбрался на крышу. Она оказалась плоской. Но два люка, через которые можно было проникнуть на лестничные площадки, оказались надежно запертыми изнутри. Марк нашел то место, где крепилась к опорам вентиляционной шахты люлька мойщика окон. Устройство было снабжено электромотором, чтобы люлька могла подниматься и опускаться, пульт управления, по-видимому, находился в самой люльке, поэтому поднять ее повыше не было возможности.
Он посмотрел на крышу соседнего здания — полиции не было видно. И вертолеты улетели. Скорее всего, спецподразделение готовилось к долгой осаде. Снизу доносился обычный для таких случаев шум: отрывистые команды, рев моторов многочисленных автомобилей. Марк скользнул взглядом по стене соседнего дома: гладкая поверхность без выступов, окна небольшие и без подоконников. К тому же, скорее всего, закрыты на шпингалеты, придется стекло разбивать — сделал вывод Марк. Он проверил, как натянуты гибкие металлические тросы, удерживающие люльку. Убедился, что слезть, цепляясь за трос, хоть и трудно, но вполне возможно. Единственное неудобство — это то, что трос, как водится, на совесть смазан. Значит, предстанет Марк перед Кристиной в соответствующем виде, да еще пахнущим нефтепродуктами не первой свежести. Но это все же лучше, чем не предстать перед ней совсем.
Перчаток у него не было, а без них нечего было и думать о благополучном спуске. Холодный, жесткий, скользкий от смазки трос будет выскальзывать из голых рук так быстро, что сдерет с ладоней не только кожу, но и то, что под ней. Придется пожертвовать рукавами куртки. Жалко, конечно, ведь неизвестно, когда ему удастся купить новую. Хорошо еще, что хоть чуть-чуть можно цепляться носками туфель за стену, это, правда немного, но все же замедлит скольжение.
Марк расстегнул куртку, натянул рукава на ладони, вцепился пальцами в трос и осторожно опустил ноги в бездну за краем крыши. Напряжением всех мышц он пытался держаться за трос в одном месте, но сила тяжести неумолимо тянула вниз. Спуск прошел на удивление благополучно, если не считать порванных рукавов куртки, которыми Марк зацепился за острую заусеницу в тугом плетении пучка проволоки, составлявшего трос.
Он осторожно опустился в люльку, перевел дыхание, мысленно оплакивая куртку, и выждал несколько минут, затаившись — а вдруг кто-нибудь засек, как он ползет по стене сверху вниз. Нет, скорее всего его никто не заметил.
Перед ним высилась торцовая стена осажденного здания, ряд слепых, темных окон. Однако возле одного из окон на уровне примерно восемнадцатого этажа была прикреплена большая белая тарелка спутниковой антенны. Если достаточно сильно раскачать люльку, наверное, можно будет дотянуться до этого огромного блюдца, уцепиться за него, а там молить Бога, чтобы выдержали крепежные болты.
Марк попробовал оттолкнуться рукой от стены. Люлька подалась в сторону довольно легко, но, возвращаясь в исходное положение, довольно громко ударилась о стену. И все же попытаться можно. Марк отыскал пульт управления и затаив дыхание включил две кнопки: одну, которая приводила в движение мотор, и вторую, со стрелкой, направленной вверх. Он ожидал, что сейчас мотор взвоет, тросы заскрипят, наматываясь на барабан, металлическая люлька залязгает — и спецназовцы наконец заинтересуются, что там, наверху, происходит. Нет, люлька поплыла вверх почти бесшумно, а звук мотора, размещавшегося на крыше, не долетал вниз, даже Марк его не слышал. Он остановил люльку на уровне восемнадцатого этажа и внимательно проанализировал ситуацию. Стена соседнего дома, казалось, расположена совсем рядом, а уж до антенны вообще, казалось, можно дотянуться рукой. Но, увы, до нее было не менее двух с половиной метров. Марк посмотрел вниз, там, в узком проходе между зданиями, поджидали злоумышленников с десяток спецназовцев. Судя по всему, внизу начались какие-то очередные пререкания между полицией и осажденными, поэтому все внимание бойцов было сосредоточено на первых трех этажах, откуда под шумок мог кто-нибудь выскочить.
Марк нашел в ярко-желтом металлическом ящике с инструментами молоток, который тот человек, что работал с ним, усовершенствовал, и за это Майер был искренне признателен ему: мойщик стекол сделал в рукоятке отверстие и пропустил сквозь него кожаный ремешок, так что при необходимости его можно было повесить на запястье, чтобы не мешал работать чем-то другим и в то же время всегда был под рукой. Марк повесил молоток на руку, повернулся лицом к антенне и, упершись ногой в стену, оттолкнулся. Люлька легко пошла от стены, но толчок оказался слабоват — Марк не дотянулся до антенны. Когда люлька стремительно начала возвращаться назад, Марк, держась обеими руками за поручни, ногой попытался смягчить удар о стену. Это в общем-то ему удалось. Но люлька пусть не со всего маху, но врезалась в стену. Марк понял, что еще раза два-три он так покачается, и сюда пришлют с пяток злющих и вооруженных до зубов полисменов, чтобы те проверили, кто это хулиганит на верхотуре.