— У-у-б-ь-ю, гад! — зарычал Щеглов.
— Отвали… дай кончить… потом… убьешь, — прохрипел Зайко.
В этот момент Катерина заверещала тоненьким голоском.
Щеглов выскочил в коридор, захлопнул дверь, прислонился к ней в бессильной ярости, слыша, как замычал Зайко. Через минуту он ворвался снова. Катерина, стоя у стола, покачивалась и суетливо одергивала юбку. Зайко задергивал молнию ширинки.
— Сука! Ты что же делаешь! — кинулся к здоровенному Зайко Щеглов.
— Но! Потише! Она сама согласилась! Это дело добровольное!
— А ты, мля, хороша, нечего сказать! Только на работу вышла и б…ство в коллективе развела! Марш на свое рабочее место!
— Ты тише на поворотах! Если с тобой трахаться, так не б…во, а со мной, так… Ты ее не трожь! Она в моем кабинете, а не в твоем!
— Так ты же со мной с первым целовалась! — орал Щеглов, дергая Катерину за руку и чувствуя, что хмель завладевает им все больше и делает из него бесстрашного самурая.
— Отстань от бабы, хочешь разборок — разбирайся со мной! — дергал женщину за другую руку Зайко. Катерина, словно каучуковая кукла, качалась из стороны в сторону. — Ну че, драться будем?
— Драться? — рассмеялся Щеглов, глядя на товарища белыми от ярости глазами. — Нет, врешь! Хочешь разбитой рожей отделаться? Я тебя на дуэль вызываю, понял? Я с тобой стреляться буду!
— Ха! Напугал ежа голым задом! Да я ж тебя застрелю, как зайчика!
— Не на-а-а-до-о, — зарыдала пьяными слезами Катерина. — Капитан, я тебя люблю, но тебя… так долго… не было…
— Ах ты его любишь? — прошипел Зайко.
— Ах ты, оказывается, любишь меня? — нехорошо расхохотался Щеглов.
— Стреляться! — рявкнули оба в один голос.
Заперев Катерину в кабинете следователя, соперники выкатились из отделения. И чтобы не расплескать лютой ненависти, направились быстрыми шагами в ближайшую аллею Измайловского парка.
Смеркалось. В густой кроне деревьев аллея казалась темной, словно ночью. Разойдясь на тридцать шагов, мужчины расчехлили стволы, прицелились друг в друга. Обоих пошатывало от выпитого. Щеглов, придерживая правую руку с ПМ левой, произвел выстрел. Но хитрый Зайко рухнул на землю еще до того, как выстрел прозвучал, это Щеглов видел отчетливо, несмотря на сумерки и шумевший в мозгу алкоголь.
— Что ж ты, сука, падаешь? Испугался? Это тебе не бабу чужую трахать! — заорал Щеглов, подбегая к следователю. И замер. Потому что со стороны Зайко послышался тихий стон.
— Ты че, Зайко? — начал трезветь Щеглов. — Я тебя что, зацепил, что ли?
Зайко вскочил, пугливо озираясь. Он тоже трезвел на глазах. Стон повторился.
— Это там, — указывая за свою спину, прошептал Зайко.
Холодея, бывшие соперники устремились в глубину темной аллеи. И там протрезвели окончательно: на земле лежал хорошо одетый маленький господинчик. Из груди тонкой струйкой стекала кровь.
Щеглов наклонился. По лицу мужчины прошла судорога. Он замер.
— Человека грохнул… — прошептал белыми губами Щеглов.
…Эксперт Янушко вернулся в отделение после отработки «криминального трупа» в отличном расположении духа. Следующий вызов за Щегловым, и можно будет пообщаться с новенькой, хе-хе, накоротке, так сказать. Заглянув в кабинет и не найдя там друга, Янушко прошел в комнату отдыха, где стоял телевизор и где в данный момент свободная от выездов часть дежурной бригады смотрела футбол.
— А где Щеглов?
— Щеглов? — не оборачиваясь, откликнулся кто-то. — А он стреляться пошел с Зайко. Во, ну давай, давай, тяни его… А, блин, такой мяч упустить!
— Как — стреляться? Куда?
— В сердце, наверное..
— Из-за чего? — изумился Янушко.
— Да из-за бабы этой новенькой, — все так же не оборачиваясь, ответили ему.
— Да куда ж они пошли? Эй, мужики, обернитесь хоть кто-нибудь!
— Г-о-ол! — громогласно заорали присутствующие.
Уяснив, что здесь больше ничего не добиться, Янушко направился к кабинету Зайко. Из-за двери слышалось женское всхлипывание.
— Кто там? — Янушко дернул ручку. Дверь была заперта.
— Я, Морозова-а-а, — подвывала девушка.
— Открой! Это Янушко.
— Да-а, откро-ой, — зарыдала девушка, — они меня заперли и ушли стреляться.
Произведя через дверь стремительный допрос, выяснив, что стреляться, кажется, пошли на Первую аллею Измайловского парка, а выпито в сумме литр водки и три — пива, Янушко оценил ситуацию по достоинству и бросился в Измайловский парк, прихватив фонарь.
Он нашел их достаточно быстро. Дуэлянты сидели на лавочке, курили и тупо смотрели на лежащее на земле неподвижное тело.
— Вы чего здесь? Это кто? — указал на тело Янушко.
— Не знаю, — апатично откликнулся Щеглов. — Я его грохнул нечаянно.
— А чего вы сидите? Может, он жив?
— Это вряд ли, — промолвил Щеглов.
Янушко начал осмотр тела. Пульс не прощупывался. Пуля, судя по небольшому количеству крови, угодила прямо в сердце. Распахнув пиджак, Янушко полез во внутренний карман за документами убитого и замер.
— Эй, але, у него ствол в кармане!
— Какой ствол? — не поняли дуэлянты.
— Сейчас посмотрим.
Янушко достал свой носовой платок и, обернув им кисть, извлек оружие.
— «Тэтэшник».
Он понюхал ствол. Пахло порохом.
— Да из него стреляли недавно!
— Кто? — изумился Щеглов.
— Наверное, убитый, — пожал плечами Янушко. — Ты же из его ствола не стрелял?
— Нет, я из своего, — совершенно обалдел невольный убийца.
В этот момент за плотной стеной деревьев, в глубине парка, послышался крик.
— Сидите здесь! — Янушко бросился на звук.
Он вернулся минут через пять.
— Значит, так. Там на лавочке лежит мертвый мужик, видимо подстреленный вот этим, которого ты, Вова, грохнул. Труп обнаружили прохожие. Вызывали ментов. Я отзвонился, узнал: едут из убойного отдела. Пока они не подъехали, быстро разрабатываем версию. Наша версия такая: ты, Вова, вышел вместе с Зайко за пирожными к чаю. И заметил подозрительного гражданина, у которого оттопыривался карман пиджака. И благодаря своей неусыпной бдительности ты, Вова, заподозрил неладное. И попросил гражданина предъявить документы. А гражданин вместо документов достал «тэтэшник» и прицелился в тебя. Ты был вынужден — после предупреждения, понятное дело, — открыть огонь. Ты выстрелил ему в ногу, но из-за темноты попал в сердце. Зайко, у тебя возражения по этой версии есть?