– Тамару?! – Варвара Савельевна прижала руки к горлу. – Убили?! Как? Как же? Она ведь была… она ведь не в себе была. За что ее убивать? Она ведь и мухи не обидела в жизни своей!
– Боже мой! – Ольга вдруг точно так же прижала руки к горлу. – Варвара Савельевна, вы… вы – Варя Савельева ?!
– Догадалась-таки, – ласково сказала хозяйка. – Девочка моя родная, я уж и не чаяла, что ты догадаешься!
Ольга подумала, что на самом деле она как будто с первой минуты знала, кто перед ней. Ей это казалось, конечно.
– Ах ты, моя маленькая Оленька! – бормотала Варвара Савельевна. – Ты же мне совсем как родная, девочка. Я же тебе все равно что родная тетя. Мы с твоей мамой подружки были, как сестры! И Тамарочка, бедная, нам была как сестра. И ты не думай, что из-за Мити мы с Сашенькой так уж сильно ссорились. Я и на свадьбе у твоих родителей была, и, когда на фронте нашли мы его, раненного, в немецком госпитале, именно я твоей маме написала, что он отыскался, что жив. Его ведь считали пропавшим без вести, а то и убитым… Но это, наверное, мамочка тебе все рассказывала, – говорила она торопливо, и слезы показались на ее глазах. – А ведь я тебя сразу узнала! Тебя к берегу волной несло, ты почти без памяти была, а еще барахталась кое-как. Я только глянула – меня будто в сердце ударило. Полезла в воду, давай тебя тягать. Думала, сама умру с горя, если ты жива не будешь. Потом думаю: да нет, не может быть, чтоб такое совпадение… Знать, может!
– Что ж вы мне раньше не сказали, кто вы? – всхлипнула Ольга. – А теперь мне уезжать, неизвестно, когда увидимся снова.
– Значит, поедешь? – быстро спросил Казбегов, подходя под окно и становясь рядом с Варварой Савельевной.
И тут Ольга вспомнила: дорога разбомблена, связи нет. Уехать не на чем! Только на мотоцикле начальника милиции. С Петром. Бросив всех остальных…
– Конечно, она поедет, – затараторила Варвара Савельевна. – Да, да. Я вам сейчас еды на дорогу соберу. А ты пока вещички быстро уложи. Потом Петру поможем собраться. Чем скорей уедете, тем лучше. Тимур, карта у тебя с собой?
Казбегов кивнул и полез в планшет.
– Не надо, – чуть слышно проговорила Ольга. – Не надо. Я никуда не поеду. Я не смогу. Их же тут всех убьют. И раненых, и наших девочек. Как Тамару Салтыкову убили, помните? Нет уж, пускай тогда и меня тоже.
– Поезжай! – моляще воскликнула Варвара Савельевна. – Поезжай, умоляю тебя! Спасай себя. Петра спасай!
– Пускай он сам едет, если совести хватит. Ах да, у него же раны… Ну, тогда вы, Тимур Асланович, его увозите. А я останусь. Только скажите, может быть, нам хоть кто-нибудь даст оружие? Ну, я не знаю, охотничьи ружья, что ли?
– Это еще зачем? – недоверчиво поглядел Казбегов. – Зачем тебе ружья?
– А что ж, мы должны сложа руки сидеть, когда фашисты подойдут? – усмехнулась Ольга. – Сиднем сидеть и ждать, пока нас убьют? Так хоть какое-то сопротивление окажем, чтобы умирать грустно не было.
– Ишь ты! – фыркнул Казбегов. – А что из-за вас немцы с селом нашим сделают, об этом ты подумала? Пожгут его вместе с людьми, вот что они сделают!
– Значит, что? – глядя исподлобья, спросила Ольга. – Значит, вы нас всех свяжете и сами немцам отдадите на расправу, чтобы вас в пособничестве не заподозрили, да? Ну ладно, я пошла к Светлане Федоровне, расскажу ей, что нам не уехать отсюда, а вы увозите Петра… Хоть кого-то спасете, в самом деле!
– Оля, тише, тише, ты что?! – забормотала Варвара Савельевна. – Погоди! Погоди, дай подумать!
У нее стало такое несчастное, потерянное, мгновенно постаревшее лицо, что Ольга не удержалась и расплакалась.
– Да, тетя Варя, давайте подумаем, – проговорила, давясь слезами. – Давайте еще подумаем! А если на ваших телегах, ну, на арбах уехать? Ведь вы нас всех с берега в село на арбах привезли – дайте нам их снова, дайте лошадей, чтобы доехать до какой-нибудь неразбомбленной станции.
– А где она, ты знаешь? – раздраженно спросил Казбегов. – Я, например, не знаю. А если до самого Саратова вас придется везти?
– Ну да, может быть, – нерешительно проговорила Ольга. – Это очень тяжело, раненые могут не выдержать…
– Вот именно, – кивнула Варвара Савельевна. – Это сколько суток пути? Чем коней поить, кормить? В августе в наших краях все выжжено, голая степь. Колодцев тут нет. Падут кони! Да и где еды на всех людей набраться? Воды на несколько суток – как везти? В чем? И что потом будет с арбами? С конями? Бросите, да? Нет, никто вам коней не даст. Знаю я наших людей, нажились при советах безлошадными! Я тебе вот что скажу, только не суди. Лошадей, что сейчас по дворам стоят, – мы разобрали с колхозного скотного двора. Он находился в Калинине – село такое, там центральная усадьба размещалась. Как прошел слух, что немцы под Сталинградом и вот-вот в наших местах объявятся, председатель сельсовета и бухгалтер сбежали и кассу увезли, и милиция тоже в бега подалась. Один Тимур Асланович остался – нас защищать от всех: и от немцев, и от русских… Свои, знаешь, еще пострашней чужих бывают, это я еще в Гражданскую усвоила. Ну так вот, я что хочу сказать: лошадей, чтоб вы их в степь загнали и бросили, никто вам не даст.
– Ну, можно здешних жителей попросить, чтобы отвезли нас, а потом вернулись… – нерешительно сказала Ольга.
– А если дорогу перережут фашисты? Если не удастся вернуться? Такое вполне может быть. И ты сама знаешь, что мужики у нас почти все мобилизованные, здесь остались одни бабы да ребятня, – говорила Варвара Савельевна. – Кто ж вас повезет? Матери, которые детей своих бросят? Или пацаны – чтобы не вернуться потом? Некому вас везти, вот что!