Арматура в стенах, стекла на окнах, гвоздик обыкновенный, лампочка...
- Секретов не осталось? — язвительно уточнил Турецкий.
— Никаких, — резко качнул головой капитан.
— А что нам искать-то? — развел руками Митяй. — Гвоздик? Или арматуру из стены будем выдирать?
— Нет. — Капитан расстелил на столе карту города. Довольно внушительный кусок ее был окрашен голубым и по-английски предупреждал слишком любознательных туристов: «Закрытая зона. Достопримечательностей нет». — Вот это как раз неправда, — сказал Немой. — Есть тут одна примечательность — древний колодец. — Он ткнул ручкой в самый уголок голубой зоны. — Вот тут где-то.
— Я водолазный костюм не прихватил, — сказал Митяй.
— А он нам не понадобится. На стене колодца маленькая табличка, вроде мемориальной. Эта табличка и есть наш ключ.
— Все просто, — сказал Турецкий. — Мы, неразумные туристы, случайно забрели в запретную зону. И решили умыкнуть такой себе сувенир.
— Не «мы», — поправил Немой. — А ты.
Решение, которое довольно неожиданно принял капитан, было верным. Турецкий отлично владел английским, был «кое-какой» опыт и диверсионной работы... Впрочем, этим преимущества ограничивались. Ни снаряжения, ни оборудования, ни слаженной команды «Пятого левела» у Турецкого здесь не было. А был забор из колючей проволоки с неприятными вертлявыми телекамерами наверху и с еще более неприятными датчиками движения, подключенными к проволоке.
Военную форму можно было купить в магазине — хоть летчика, хоть пехотинца, хоть десантника, хоть рядового, хоть генерала. Но ничего этого покупать не пришлось. Американцы в форме по городу не шастали. Да, возможно, и на территории пункта ходили в штатском — это же до сих пор был большой секрет. Правда, как теперь оказалось — секрет Полишинеля.
Но тем сложнее была задача — проникнуть на территорию.
Издали база выглядела довольно мирно. Сразу за проволокой начиналась голая, без единого кустика, местность, по которой гуляли парами крепкие ребята. Кстати, действительно в штатском.
— Как гомосеки, — отметил Митяй.
Это была охрана. Турецкий не сомневался, что под куртками у ребят полное военное снаряжение — пистолет, автомат, пара гранат.
Колодец — странное сооружение в виде маленькой пагоды — был виден невооруженным глазом. До него от проволоки было метров двадцать пять. Расспросив японца, Турецкий узнал, что латунная табличка прикручена крестообразными винтами. Он иногда грел ладонью в кармане купленную крепкую отвертку, но, как применить ее по назначению, пока что не знал.
Решено было пробираться в зону ночью. Просто так привычнее, хотя сегодня — что ночь, что день: инфракрасные лучи сделали все невидимое видимым.
Главное было — преодолеть проволоку. А как?
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил Турецкий ребят.
Те только пожали плечами. Никаких идей у них не было.
— Даже если мы выведем из строя телекамеру и датчик, как нам нейтрализовать охранников? — вслух рассуждал Турецкий. — Они всей кучей сбегутся именно к этому участку. Не протолкнешься.
— В куче легко затеряться, — сказал капитан. Турецкий посмотрел на него отсутствующим взглядом — план начал складываться...
Японец заупрямился — ни в какую. Он ни за какие коврижки не включит подавитель. У него нет приказа, и вообще это опасно.
— Да может, он не работает! — подзуживал его Турецкий. — Надо же знать, что мы берем.
— Он работает!
Японец говорил по-английски, и это облегчало переговоры.
Немой уже в который раз стал повторять, что никакой опасности нет — никто ракеты не запускает, ну, самое страшное, что может произойти, приборы на командном пункте забарахлят. Так американцы их быстро приведут в порядок.
Нет, японец не был согласен все равно.
— Хорошо, — сказал в конце концов Турецкий, — Тогда мы оставим все, как есть. Тогда мы ничего у вас не заберем.
Этот аргумент подействовал на японца куда более убедительно.
— Я вас умоляю! Только на секундочку.
Это была дикая идея, но единственная, которая пришла Турецкому в голову, — включить подавитель. Была огромная надежда, что «ГП» заставит барахлить не только приборы на командном пункте, но и систему охраны. Вот тогда будет шанс.
Все было уже готово.
Как только стемнело, Турецкий стоял на исходной позиции. Ребята ждали сигнала. Немой должен был ровно в два часа и одиннадцать минут ночи включить подавитель.
— Только бы получилось, — шептал Турецкий. — Только бы сработало.
Все оставшееся до этого часа время он обучал Веню одной английской фразе:
— Ну, что тут у вас стряслось, парни?
Веня оказался на удивление тупым учеником. Русский акцент так и пер. В конце концов, когда Турецкий отчаялся, Гладий вдруг сказал именно так, как нужно:
— Hi! Well! What happend, chaps?
— Все, ты будешь говорить! — закричал Турецкий радостно.
В два часа ночи охранники сменились. Турецкий с трудом различал их фигуры. Территория командного пункта не освещалась. Охранники осматривали территорию сквозь инфракрасные окуляры.
В два часа одиннадцать минут он вдруг услышал явно донесшийся с территории зоны крик. Едва разглядел в темноте, как один из охранников сдирает с лица окуляры ночного видения. Значит, сработало. Значит, так сработало, что даже приборы ночного видения вышли из строя.
Может быть, в радиусе километра вообще все телевизоры и компьютеры взбесились — да, извиняйте, товарищи японцы, неувязочка вышла.
Теперь дать время, чуть-чуть, но не больше и не меньше. Время на то, чтобы американцы «послали» ремонтную команду к системе охраны.
Пора. Турецкий коротко свистнул. Из-за угла выкатилась белая машина с надписями на бортах, подкатила к проволоке.
Гладий выскочил из кабины и выдал нужную фразу.
Охранники действительно сбежались чуть не все — человек двадцать…
— Пошел, — сам себе скомандовал Турецкий.
Дальше все было просто. Он проскочил расстояние от укрытия до ограды за несколько секунд, вскинул одеяло наверх колючей проволоки и, подтянувшись, перемахнул забор.
В стороне суетились и шумели охранники. Ребята деловито устанавливали лестницу, словно собирались осмотреть телекамеру и датчики движения.
«А если у них еще что-нибудь спросят?— с ужасом подумал Турецкий. — Как они выкрутятся?»
На этот случай он посоветовал ребятам разыгрывать жутко деловых, только Гладию разрешил иногда неопределенно мычать — ну-у — у...
Турецкого никто не видел. Сами себя надули, слишком на технику свою понадеялись. Турецкий добежал до колодца и теперь понял, что радоваться рано — никакой таблички не было видно: колодец обвивал густой плющ. А времени оставалось — секунды.