— Хорошо, — ответил агент. Секунду помолчал и деликатно осведомился: — Вы плохо себя чувствуете?
— А что, это так заметно?
— Да. У вас очень усталый и грубый голос. Голос человека, которому хочется поскорее закончить разговор и забраться в постель. А час между тем еще не поздний. Вот я и решил, что вы плохо себя чувствуете.
— Гениально, мистер Холмс! Ну а теперь, поскольку с предисловием покончено, давайте перейдем к делу. Вы не против?
— Разумеется, нет. Дело вот в чем. В Вильнюсе, недалеко от того места, где вы сейчас находитесь, живет один человек. Он некоторым образом связан с нами…
— Работает на вас, что ли? — грубо перебил Турецкий.
— Да.
— Ну дак так и говорите, черт бы вас побрал! Я же просил — без витиеватостей.
— Хорошо. Извините. Так вот, этот человек работает на нас. Несмотря на внешнюю холодность, он человек довольно эмоциональный, что отчасти проявляется в его противоречивых донесениях. Тем не менее он прекрасно знаком с обстановкой.
— С какой обстановкой? У меня в номере тоже обстановка, и я с ней знаком гораздо лучше, чем любой агент.
«Агент в серой бейсболке» помолчал, потом сказал:
— Я оценил вашу шутку. И все-таки я настоятельно рекомендую вам поговорить с нашим человеком. Возможно, он даст вам ценную информацию. У вас сотовый телефон при себе?
— Да.
— Я попрошу его позвонить вам на сотовый, и вы договоритесь о встрече. Идет?
— Идет, идет, — проворчал Турецкий. Он невесело усмехнулся. — В последнее время меня преследуют две нелепости. Первая — все дают мне на разговор пять минут, и ни минутой больше. Вторая — люди звонят мне лишь затем, чтобы предупредить, что через пять минут мне перезвонит кто-то другой. Какой-то театр абсурда!
— А жизнь вообще абсурдна, — заметил агент. — Вы замечали, чем она обычно заканчивается?
С этой избитой цитатой Турецкий был знаком, поэтому пропустил ее мимо ушей.
— Вы все сказали? — не церемонясь, спросил он.
— Да.
— В таком случае — всего хорошего.
Турецкий положил трубку.
В висках по-прежнему стучало. Самое время было поспать, но нужно было ждать звонка от таинственного литовского агента, поэтому Турецкий сходил в ванную, открыл кран и сунул голову под холодную воду.
Это помогло, но не сильно.
Тем не менее сонливость прошла. Турецкий повертел в пальцах флакончик с аспирином, размышляя, не принять ли еще одну таблетку, но решил не злоупотреблять.
Когда Александр Борисович вышел из ванной, сотовый телефон, лежащий на тумбочке, уже вовсю пиликал. Турецкий не спеша поднес «трубу» к уху.
— Турецкий у телефона, — по бюрократически представился он.
— Здравствуйте, Александр Борисович. Меня зовут Казис Лапшис, — услышал он негромкий, спокойный голос; причем голос этот, несмотря на литовское имя его обладателя, говорил по-русски без всякого акцента.
— Здравствуйте, господин Лапшис. Слушаю вас самым внимательным образом.
— Александр Борисович, мне так же, как и вам, не нравится то, что Отаров и Петров делают в Литве. К сожалению, мои донесения не находят поддержки в Москве. Но для меня совершенно очевидно, что господа бизнесмены заигрались. Они превысили свои полномочия, и, если их срочно не убрать из Литвы, они наделают много бед.
— Ходят слухи, что это ваши начальники послали их в Литву, — с иронией сказал Турецкий.
— Не имеет значения, кто их послал. Имеет значение только то, что они тут делают. Те, кто их послали, их начальники, находятся далеко. И эти начальники не отдают себе отчета в том, какого джинна они выпустили из бутылки.
— А вы, значит, отдаете?
— Я живу в Вильнюсе, и у меня есть глаза, уши и то, что обычно называют здравым смыслом.
— Так чего же вы хотите от меня?
— У нас с вами общая цель — остановить Отарова и Петрова. Разумеется, они действуют не в одиночку, но остальные — лишь овцы. А эти двое — пастухи. Они пауки, которые оплели паутиной Россию и Литву. Убей пауков, и со временем паутина рассыплется сама собой.
— Красиво сказано, — похвалил Турецкий. — Значит, вы хотите помочь мне прижать к стенке этих двух негодяев. Правильно я вас понял?
— Абсолютно.
— И в чем выражается ваша помощь?
— Я собрал довольно обширный материал. У меня есть неопровержимые доказательства того, что Петров и Отаров связаны с каунасской и русской мафиями. Этих доказательств хватит, чтобы посадить Петрова лет на десять. Здесь, в Литве, у него надежное прикрытие. Вы понимаете, о ком я говорю?
— Понимаю.
— Но если его переправить в Россию… Не думаю, что российская Генпрокуратура будет лояльна к человеку, который помогает террористам.
— Тут вы попали в самую точку. А как насчет Отарова?
— Это слишком скользкий тип. Но если вы возьмете Петрова и если развяжете ему язык…
Лапшис сделал выразительную паузу. И тогда Турецкий спросил:
— Где и когда я могу получить от вас материалы — те, о которых вы сказали?
— М-м… На сегодня у меня запланирована еще одна встреча…
— Отмените ее, — сказал Турецкий.
— Не могу. Это очень важная встреча. К тому же вполне возможно, что после этой встречи у меня будут новые улики против Петрова и Отарова.
— Ну тогда приезжайте ко мне в отель сразу после встречи. Я живу в…
— Я знаю, где вы живете, — сказал Лапшис.
— Ну и отлично. Во сколько вас ждать?
— Не знаю. Через час, через два… Во сколько вы ложитесь спать?
— Пока не посмотрю на ваши «материалы», не лягу.
— Хорошо, — одобрил Лапшис. — В таком случае, я оставляю за собой право подъехать в любое время. До встречи.
— До встречи.
Лапшис дал отбой.
6
За день до разговора с Турецким Казис Лапшис получил от судьбы неожиданный подарок. В его кабинете зазвонил телефон, и, когда он взял трубку, нежный и глубокий женский голос произнес:
— Это Регина Смайлите, если помните такую.
От волнения у Лапшиса разом вспотела ладонь, в которой он держал трубку. Эта женщина всегда действовала на него подобным образом. Когда Лапшис видел ее перед собой, он испытывал чувство, близкое к тихому помешательству. В его голове не укладывалось, как, каким образом в одном существе соединились столь разные стихии — ангельская красота, от которой у всех мужчин перехватывало дыхание, и черная, дьявольская душа.
Лапшис мучился над разгадкой этой тайны и в глубине души всегда подозревал, что Регина Смайлите вовсе не такая стерва, какой хочет казаться и какой себя воображает. Это просто какая-то дьявольская ошибка, просчет в планах Творца. Достаточно Регине понять, узнать или просто догадаться, какая она на самом деле, и она тут же изменится. А вместе с этим изменится и ее отношение к людям.