Дома ее уже ждали.
«Il y a tout ce que vous voulez aux Champs Elysees», — пел Джо Дассен: «На Елисейских Полях есть все, что угодно». И здесь действительно есть все, кроме самих полей.
Когда-то давным-давно все начиналось с разделенного широкой аллеей сада. Потом на Полях были установлены фонтаны и бронзовые фонари, построены роскошные особняки. А когда на Елисейских Полях стали открываться театры, кафе и цирки, сюда с Больших бульваров перебралась и модная публика. В ресторане павильона Ледуайен обедали Флобер, Мопассан и Золя; а Андре Жид и Жан Кокто основали за одним из столиков «Новый французский журнал»…
А сейчас на террасе дорогого бара-ресторана, в котором обмывают свои призы лауреаты кинопремии «Сезар», богатые туристы из Японии и стран Персидского залива потягивали пластмассового вкуса шоколад и вертели головами в надежде высмотреть за соседними столиками какую-нибудь знаменитость.
Те же, кто смотрел на улицу, могли видеть двух подвыпивших русских, которые, обнявшись, дефилировали по Полям мимо кинотеатра «Гомон», мюзик-холла Лидо, ресторана «Планета Голливуд». Они шли, обнявшись, будто поддерживая друг друга, и даже шатались и выписывали на тротуаре кривую, впрочем, без особого риска для жизни, поскольку несколько лет назад на Елисейских Полях разгрузили дорожное движение и расширили тротуары.
— Ты не там тратишь деньги, брателло, — уверял бритоголовый мужик в майке и с платиновой цепурой на шее. — Эти цацки для «петухов».
Он схватил спутника за руку, на которой красовался перстень с бриллиантом, и потряс ее.
— Туфта. Есть способ, достойный настоящего мужчины.
— Бабы? — высказал оригинальную догадку молодой симпатичный шатен.
— Все бабы — суки. Все продаются. Но стоит ли платить, если заранее известно, что вопрос только в цене? На свете не продается только удача. Так, может, все-таки рискнешь сыграть?
— Будешь смеяться, но я не умею. Никогда не пытался даже. Других развлечений хватало.
— Ничего. Все когда-то делается в первый раз. Я сейчас все объясню. Вон дом, видишь? Написано «Клуб авиаторов». Но там нет авиаторов. Там вообще ничего самолетного нет. Это казино. В рулетку хочешь сыграть?
— Нет.
— Неважно. Пойдем все равно. У тебя еще остался «кэш»? Наличность?
— Вагон. Я вчера снял со счета пятьдесят тысяч.
— Мы найдем им прекрасное применение, — улыбнулся бритоголовый. — Этот «Клуб» — лучшее в Европе место, когда нужно потратить много лавэ.
Лучшее в Европе место действительно было похоже на клуб. Помимо игровых залов в нем было все, чтобы можно было расслабиться между играми. Да и сама атмосфера казино напоминала не парижский вертеп, а чинный лондонский клуб, куда денди приходят просто затем, чтобы убить время в компании таких же прожигателей жизни. В их распоряжении были бар и ресторан, курительные комнаты, библиотека и даже комната отдыха с телевизором. На диванчик спутники и присели. Толстячок продолжал свой инструктаж:
— Помимо самого идиотского способа — поставить все возможные ставки на рулетке и продуть их со свистом есть куда более захватывающий метод. Самая крупная минимальная ставка здесь — на «железке».
— Какая еще железяка?
— Это, Данила, французская разновидность «баккары».
— Эх, если бы я знал, что такое эта самая «баккара», — пьяно усмехнулся Гончар.
— Прекрасная игра, которую придумали когда-то макаронники. Объясняю на пальцах. Играет казино против игрока. Остальные делают ставку на то, кто победит.
— А как играют-то?
— Цель игры — набрать комбинацию карт с общим числом очков 9 или как можно более близким к 9. Туз засчитывается за 1; карты с 2 по 9 — по номиналу; фигуры и десятки не дают очков. Если общая сумма равна 10 или более, от нее отнимается 10, а остаток учитывается при подсчетах результатов.
— Не понял, — помотал головой разыскиваемый по всей России «игрок».
— Ну, семерка и шестерка, например. Вместе сколько?
— Двена… э-э-э-э… тринадцать.
— Вот. Тринадцать. А на самом деле всего три. Понял?
— Понял. — Кивнул Данила. — Смутно. Ну да ладно. Что мне делать-то надо будет?
— Поставить. Если играющий, на которого ты сделаешь ставку, выигрывает, то получишь назад удвоенную величину ставки, за исключением ничьей. Если ставишь на ничью, то банк отстегнет восьмикратную величину ставки. А если поставишь на банк и он выигрывает, казино выплатит удвоенную, но и себе захапает пять процентов.
— Комиссионные, что ли?
— Точно! Ну так что? Играем?
— Погоди. А если тот, на кого я ставлю, проиграет?
— Ну, ты даешь! — Восхитился подстрекатель. — Тогда тю-тю твои денежки. Сечешь? Можно озолотиться, а можно по миру пойти. Вот она — настоящая проверка удачи! Так что? Играем?
— В «баккару»?
— Как хочешь. Но я предлагаю все-таки шмен-де-флер.
— Какой флер?
— Железная дорога по-французски. Или «железка» — очень похожа на «баккару», но минимальная ставка разрешена не двадцать евро, как на все тут, а сразу сотня. Веселее.
— Отлично! А максимальная?
— Да скоко хош.
— Ну так пошли…
К третьему дню игры Данила Гончар, рванувший за границу сразу же, как только узнал об обыске на даче, просадил уже тысяч восемьдесят долларов и только начал входить во вкус.
Оказалось, что игра — это было именно то, к чему он стремился всю жизнь, хоть и не осознавал этого. Азарт, желание попробовать что-то новенькое, поиграть с судьбой — это и была его настоящая натура. Он, собственно, и жил так, играя судьбами. И чужими, и своей. Люди, даже самые близкие, были для него не более чем пешками на игровом поле жизни. А удовольствие от существования он получал лишь тогда, когда чувствовал, что в состоянии вот-вот схватить удачу за хвост. И, что греха таить, до сей поры это ему частенько удавалось. За разные дела он хватался, уходил с одного места на другое только потому, что гнался за этой самой удачей. Потому что ему было мало просто работать и иметь то, что заработал. Ему нужно было все сразу и именно сейчас.
И тут, в парижском казино, он, похоже, отыскал источник постоянного движения за неверной удачей…
Искал он это неверное счастье долго. Почти половину Европы проехал. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как в Москве его объявили в розыск. Почти никто не сомневался, что Гончар не останется в России, а будет прятаться за границей. И точно: уже на третий день выяснили, что он успел пересечь Российско-Финскую границу на взятом напрокат в Санкт-Петербурге автомобиле. Лопухнулись, конечно, могли бы и сразу границы перекрыть. Но полагали, что Данила начнет обращаться в посольства и консульства за визами — бросили силы туда. А у него был открытый «шенген».