Такиро Широши, получив от Тима Рота на свой счет требуемую сумму, тут же связался с Москвой. Он позвонил тому, кому всецело доверял, но лишь потому, что легко мог поломать ему не только карьеру, но и жизнь. Этим человеком, как вы, вероятно, догадались, и был номер "Второй", то есть Владислав Фридрихович Ведерников. Ему удалось скрыть свое темное прошлое, и сейчас, вовремя сделав ставку на нового Президента, он сумел сохранить достаточно значительный пост в его Администрации.
- Славик, это ты? - услышал в телефонную трубку Ведерников, и на его лице мгновенно выступила испарина.
Этот голос он узнал бы из тысячи других, не говоря о том, что "Славиком" его в жизни называли только двое: мама в детстве и номер "Первый".
- Да. Приветствую вас и очень внимательно слушаю, - стараясь скрыть волнение, произнес он.
- Мы можем говорить свободно?
- Вы же отлично знаете, что это - спецсвязь, которая никем не прослушивается!
- Это я так, для профилактики, - рассмеялся "Первый". - Мне кажется, что ты не очень рад моему звонку?
- Почему вам так кажется?
- Чувствую некоторое напряжение.
- Если оно и есть, то совсем не связано с вашим звонком!
- Ладно, оставим это! Вам, любезный, не следует волноваться по поводу моего звонка, он не несет никакой угрозы. Более того, твой счет... Надеюсь, ты его не закрыл?
- Нет, он все тот же!
- Так вот, мой звонок обещает тебе полмиллиона долларов за работу, которая не потребует особых усилий!
- Что я должен сделать? - Ведерников сразу оживился: деньги он любил больше всего на свете.
- Нужно разыскать одного человека, назвать ему пару-тройку слов, услышать от него в ответ одно и лично переправить его в Америку, где вас встретят!
- И все?
- И все!
- А если мне самому не удастся вылететь в Америку, я могу поручить это моему доверенному человеку?
- Только очень доверенному! - угрюмо уточнил Широши. - Не дай бог этот доверенный не довезет его или не передаст тому, кого я назову, и тогда, поверьте, друг мой, даже я не смогу вас спасти, дорогой мой Славик! - Широши говорил так ласково, словно речь шла не о жизни и смерти, а о погоде.
- Я все понял! О ком идет речь?
Когда "Первый" назвал фамилию того, кого нужно сопроводить в Америку, Ведерников с огромным трудом удержался от эмоций.
Помните, мы говорили о превратностях и хитросплетениях жизненных ситуаций? Если бы Ведерникову кто-нибудь рассказал о подобном совпадении, он бы рассмеялся собеседнику в лицо и ответил бы, что так в жизни не бывает. Однако за несколько часов до звонка "Первого" ему позвонил любимый племянник, которого он пристроил до лучших времен в Омскую дивизию, добившись для него еще до перевода туда звания подполковника. Едва не рыдая, Булавин сообщил, что под него копает какой-то фээсбэшный майоришка, он может подпортить репутацию не только его родственника, но и его самого. И назвал фамилию человека, по поводу которой теперь звонил "Первый".
Вот какой ему выпал шанс: одним выстрелом убить двух, даже трех зайцев: не только помочь своему дорогому племяннику, выполнить задание "Первого", но еще и заработать по ходу полмиллиона долларов! Такая удача ему давно не выпадала! Единственное, что несколько омрачало праздник, так это то, что придется немного отстегнуть от своего полмиллиона для конкретного исполнителя. А такой исполнитель, лично очень преданный ему человек, у него имелся.
Он был готов выполнить любое задание, но всегда точно знал себе цену. А работал этот исполнитель рядом с Ведерниковым в качестве одного из его помощников.
Закончив разговор с "Первым", Владислав Фридрихович уже знал, что он не только не поедет сопровождать "объект" в Америку, да на это "Первый" вряд ли и рассчитывал - все его игры Ведерников знал наперед, но и в Омске ему светиться незачем, учитывая, что под его племянника роет именно этот майор ФСБ, которому суждено исчезнуть. Начнутся поиски, расспросы... Нет, человеку в его положении любая ассоциация с этой историей совсем ни к чему!
Он нажал кнопку селектора:
- Федор, зайди ко мне! Срочно!
Через минуту дверь открылась, и в нее заглянула седая голова помощника. Одетый в элегантный модный костюм-тройку, Федор Полторацкий скорее напоминал сотрудника дипломатического корпуса, нежели бывшего морского пехотинца. Он очень рано поседел, во всяком случае, задолго до призыва в армию, и эта седина не была следствием ни моральных, ни физических испытаний, а просто досталась ему по наследству. И кличка Седой приклеилась к нему с юношеских лет.
Федор был из простой семьи. Отец бухгалтер, мать работала учительницей в начальных классах. Единственный ребенок в семье, Федор очень рано ощутил преимущество быть единственным, неповторимым и самым любимым чадом у родителей. Любой его каприз, любое желание исполнялись почти немедленно. У него было все, о чем мог мечтать ребенок в его возрасте в то трудное время застоя. Телевизор, транзистор, магнитофон, велосипед, даже взрослого покроя костюм с галстуком. Водились и карманные деньги.
Он был хорошо развит, имел привлекательную внешность, довольно успешно занимался боксом, пока однажды не получил сокрушительный нокаут на первенстве города. Он не был готов к проигрышу и потому несколько месяцев переживал это поражение, пока не пошел заниматься самбо, где очень быстро получил первый взрослый разряд. Но все это давалось легко, только благодаря природным данным: для дальнейших успехов нужно было много трудиться, пролить литры пота, а этого Федор как раз и не умел, да и не хотел.
Вокруг него постоянно крутились те, кому подобное было недоступно. Это были не искренние друзья, которые в любой момент пришли бы к нему на помощь, если бы он в ней нуждался. Стоило ему оступиться или родители по каким-либо причинам вдруг перестали бы потакать его капризам, его окружение мгновенно бы исчезло или наверняка основательно поредело. Однако все шло своим чередом, и настало время Федору идти в армию. Учитывая его успехи в спорте и перспективные физические данные, Федора зачислили в морскую пехоту, и он отправился служить на Дальний Восток.
Именно армия дала Федору почувствовать, что он ничем не выделяется среди своих сверстников и не только не лучше их, а во многом даже просто от них отстает. Для самолюбивого человека, каким был Федор, это оказалось непосильным испытанием. Как это так? Его - самого что ни на есть самого - и вдруг заставляют работать наравне со всеми: дежурить по кухне, за малейшую провинность отправляют чистить сортир! Нет, спокойно вынести такое он не мог.
Постепенно в Федоре накапливалась обида на судьбу, злость на родителей, на сослуживцев, на командование, не замечающее такого "талантливого" солдата, даже на страну, в которой ему довелось родиться. С каждым днем Федор становился все нетерпимее и злее: в любой момент мог взорваться, нагрубить офицеру, подраться с сослуживцами. Судьба какое-то время его миловала.