Настоящее имя этого государственного мужа было Анатолий Морозов. В детстве он был умным и начитанным парнем, учение в школе далось ему без особых усилий; он даже закончил ее с золотой медалью, получив право поступать в вуз без экзаменов. Он выбрал юридический институт — самый престижный институт в областном украинском центре.
Все вроде бы складывалось для него благополучно, пока он, закончив второй курс, не отправился со стройотрядом в летний лагерь, чтобы помочь совхозу со строительством дома культуры и немного подзаработать. Анатолий настолько втерся в доверие к директору совхоза, что тот, уезжая в Киев на какой-то двухнедельный семинар, доверил тому не только контроль за строительством, но и гербовую печать, а также право подписывать финансовые документы.
Не будем вдаваться в детали его преступления, которое он и не планировал совершить. Все произошло случайно, его сгубила любовь к деньгам. Когда один проходимец намекнул ему, что может за неделю так провернуть «бабки», что они не только вернутся назад, но еще и принесут почти пятьдесят процентов прибыли, Анатолий проявил интерес и попросил рассказать, как это возможно.
Идея была такой заманчивой и простой по исполнению, что он решил спокойно обойтись без партнера. Однако тому заявил совсем противоположное: что, мол, не может рисковать совхозными финансами. Но делец не поверил ему и как только пронюхал, что Анатолий вбухал в аферу почти всю совхозную наличность, проникся жаждой мщения и стукнул куда следует.
Далее, как по накатанному — арест, следствие, суд, приговор и шесть лет лишения свободы в колонии усиленного режима. За хорошее поведение вышел по двум третям срока, то есть через четыре года.
Любящая мать ни минуты не сомневалась, что «сыночку нужно поправить здоровье от тяжелого подневольного труда», и отдала ему почти все сбережения, отправив в Пицунду. Откуда ей было знать, что ее «сыночек» не поднимал в колонии ничего тяжелее книги?
Ему, удалось пристроиться заведующим библиотекой колонии, но матери он писал, что сколачивает ящики для фруктов, а нормы настолько тяжелые, что к вечеру «спина не разгибается и молоток из рук валится».
Оказавшись на море, он с удовольствием окунулся в вольную жизнь, полную радостей и удовольствий. Однажды, нежась под ласковым июльским солнцем, он познакомился с обаятельным парнем примерно своего возраста.
Оба были так похожи внешне, что их даже прозвали близнецами. Его новый приятель только что вернулся из Северной Кореи, где проработал пять лет мастером на строительстве фабрики по переработке древесины. И прежде чем вернуться в Москву, отправился на море отдохнуть, чтобы со свежими силами потом приступить к новой работе в министерстве строительства.
Поначалу у Анатолия не было никаких злых намерений; его новый друг не скупился, сорил деньгами направо и налево, что целиком и полностью устраивало Анатолия. Однако чем больше он узнавал о его жизни, тем больше его охватывало волнение.
Оказалось, Гриша круглый сирота, детдомовец, мать его просто оставила в роддоме. Близких друзей у него не было, девушка тоже не ждала. Жил он в коммунальной квартире, и пришло время хлопотать о кооперативе, не зря же он горбатился в этой дурацкой азиатской стране?
Чем больше Анатолий слушал своего нового приятеля, тем сильнее в его голове зудела мысль: вот тебе отличный шанс не только сбросить с плеч свое криминальное прошлое, но и начать новую жизнь с отличными перспективами.
Окончательное решение пришло, когда он случайно заглянул в паспорт Григория и не поверил своим глазам: на него смотрело его собственное лицо, каким оно было в шестнадцать лет. Как говорится, тут уж сам Бог или, вернее, дьявол велел, и он решил «исчезнуть».
Однако все могла испортить его родная мать, которая сразу же бросится на его поиски и поднимет на ноги всю милицию. Конечно, можно было попытаться убедить ее, что если она хочет ему добра, то должна забыть о нем, хотя бы на несколько лет, но это был такой риск, который он позволить себе не мог.
И в его голове созрел зловещий и дерзкий план. Как только он принял конкретные очертания, Анатолий приступил к обработке своего нового приятеля, соблазняя его чудесами и достопримечательностями своего города, самыми красивыми в Советском Союзе невестами, а также своей однокурсницей, рядом с которой «блекнут и Софи Лорен, и Брижит Бардо».
Как бы то ни было, но язык у Анатолия был подвешен, и он мог уговорить даже дерево, которое, позови он, вырвав корни из земли, устремилось бы за ним. Они отправились к нему в гости, чтобы друг познакомился с «самой прекрасной матерью на свете». Вероятнее всего, последний аргумент и сыграл главную роль: у Григория никогда не было семьи, матери. Ему захотелось ощутить, что это такое, и он с удовольствием согласился поучаствовать в розыгрыше матери своего нового друга, и они поменялись одеждой.
Анатолий специально выбрал такой рейс, чтобы прилететь вечером, когда свидетелей было как можно меньше. По его замыслу, первым в дом должен был войти Григорий, подняться на лифте на четвертый этаж, позвонить в дверь и первым попасть в материнские объятия. Он же, Анатолий, войдет мгновение спустя. Григорий выразил сомнение, сказав, что мать сразу же обнаружит подмену, но Анатолий предложил пари, и тот согласился…
Когда женщина открыла дверь, она сразу не заметила, что перед ней чужой человек, и бросилась обнимать его, но вдруг инстинктивно отстранилась и едва не подняла шум. Но в этот момент подоспел Анатолий, которому выпало неприятное испытание, когда он поднимался по лестнице. Ему встретилась соседка, которая давно неровно дышала в его сторону. Поздоровавшись, она поздравила его с возвращением, хотела подольше поговорить с ним, но он недовольно буркнул, что спешит, и та обиженно пошла своей дорогой.
Открыв дверь, Анатолий успокоил бедную женщину и представил ей нового друга. Отпраздновав возвращение и знакомство грузинским вином и деликатесами, купленными гостем, они отправились спать.
Квартира была однокомнатной, и гостя устроили на раскладушке, разложив ее в кухне. Григорий отключился сразу, едва прикоснувшись к подушке.
Анатолий, дождавшись, когда женщина заснет, взял заранее приготовленный кухонный нож и подошел к кровати матери.
Он весь покрылся потом, руки дрожали то ли от животного страха, то ли от предощущения того ужасного преступления, что он вознамерился совершить.
Несколько раз поднимал он руку с ножом, но никак не мог ее опустить. Наконец он зажмурился и резко всадил лезвие в грудь родной матери: бедная даже и не застонала. В его мозгу что-то заклинило, и он уже в полной прострации нанес еще несколько ударов. Потом открыл глаза, увидел результат содеянного и несколько минут стоял неподвижно.
Нож вывалился из руки и гулко ударился об пол. Этот звук заставил его вздрогнуть и прийти в себя. Все кончилось, и ничего нельзя было изменить.
Не чувствуя и тени раскаяния, он без суеты, осторожно, стараясь не разбудить Григория, вошел в кухню, дотянулся до газовой плиты и открыл все конфорки. После чего вышел и плотно закрыл за собой дверь. Потом на антресоли нашел старый противогаз, который он в свое время стащил с занятий по гражданской обороне. Ему повезло, что мать не выкинула его.