Не прошло и двадцати минут, как он был посвящен во все ее семейные и рабочие дела, а еще через пять минут выудил, что скоро ожидается чартерный рейс из Болгарии. Все было ясно, и теперь оставалось придумать, как отделаться от назойливой самки. Повезло и тут: ее смена заканчивалась, и женщина, вручив ему свой телефон, многозначительно чмокнула на прощанье прямо в губы и медленно пошла к выходу, в надежде, что «милый Гриша» ее окликнет, пригласит хотя бы в столовую, но, так и не дождавшись, отбыла в расстроенных чувствах.
Готовясь на всякий случай действовать по второму плану, Григорий, не привлекая внимания окружающих, загодя забрался на крышу столовой, оставил там винтовку с оптическим прицелом, замаскировав ее от случайного взгляда из диспетчерской, и так же незаметно спустился оттуда.
Вынужденный отказаться от плана — один, Григорий вновь залез на крышу, почти не опасаясь быть замеченным, так как было уже довольно темно. Проверив еще раз винтовку и оптику, Григорий принялся терпеливо ждать. Он видел, как порушивший его план — один незнакомец уверенно направился к самолету, и лишний раз поблагодарил свою интуицию. По сообщению из Болгарии, Мушмакаева сопровождали двое или трое парней. Когда из самолета показались три фигуры, он приготовился.
Когда они попали в свет прожекторов, Григорий удивился: похожего по описанию на Мушмакаева среди них нет. Но тут же смекнул, что эти люди вышли для проверки, а кто-то, видимо, остался в самолете с Мушмакаевым. Давайте-давайте, ищите, где затаилась опасность, а он пока подождет. Григорий несколько расслабился, но продолжал наблюдать за самолетом, с любопытством скосив глаза, когда эти трое проходили мимо столовой.
Прошло несколько минут, они все не возвращались, а из самолета больше никто не выходил. Григорий начал беспокоиться, но в этот момент увидел тень, мелькнувшую у самолета, и прильнул к окуляру прицела. Когда фигура оказалась в лучах света, он обнаружил, что это и есть Мушмакаев.
Хотя Григорий на задании всегда был предельно собран и спокоен, тут он чуть дернулся, выпустил «объект» из прицела, и потребовалась секунда — другая, чтобы снова взять «объект» в прицел. Именно в эти секунды за его спиной и прозвучал ироничный голос:
— Я бы не советовал этого делать…
Это был голос Савелия. Когда они шли от самолета, Воронов подробно рассказал о своих подозрениях, и Савелию тоже показалось странным, что мужчина, которого заподозрил Андрей, исчез в тот момент, когда был оставлен без присмотра. Как бы он, Савелий, поступил на его месте, если бы почувствовал, что раскрыт?
Во-первых, как можно быстрее скрылся бы и сделал все, чтобы избавиться от хвоста. Скорее всего, так и поступил незнакомец.
Во-вторых, раз уж его лицо привлекло чье-то внимание, использовал бы один из двух вариантов: либо постарался максимально изменить внешность, одежду, что в данных обстоятельствах практически невозможно, либо постарался выполнить приказ, не показываясь на глаза. А значит…
Снайпер! Кстати, на это и намекал ему Богомолов.
Маловероятно, что тот будет стрелять, пока они не окажутся в лучах прожекторов. Поэтому есть немного времени, чтобы осмотреться и определить его наиболее вероятную позицию. Впрочем, снайпер вряд ли откроет огонь и когда они окажутся на свету, в приказе-то говорится об устранении только Мушмакаева, а того среди них как раз и нет. Что он предпримет дальше? Недостанет же у него наглости пойти обыскивать самолет? Значит, наверняка будет ждать Мушмакаева. Наверняка! А это им на руку, потому что появится какое-то время для обнаружения снайпера.
Савелий тихо скомандовал:
— Внимание! При первом же выстреле врассыпную!
— Думаешь, снайпер? — спросил Воронов.
— Уверен.
Как только они оказались в освещенном пространстве, тревога Савелия передалась Денису и Воронову. Несколько томительных секунд тянулись бесконечно долго, а спокойные шаги давались с огромным трудом; хотелось сорваться с места и молниеносно пролететь таящую угрозу полоску света, но этого делать было нельзя. Когда выстрела так и не последовало и они благополучно миновали опасный участок, все вздохнули с облегчением, а Воронов сказал:
— Может, он понял, что раскрыт, и слинял со страху?
— Нет, братишка, чувствую, этот ублюдок где-то здесь и наблюдает за нами. — Савелий говорил уверенно и старательно улыбался, словно рассказывал какую-то веселую историю, чтобы тот, глядящий в оптический прицел, ничего не заподозрил.
Савелий незаметно осматривал аэродромные постройки, которых, к счастью, оказалось не столь много: диспетчерская башня, на крышу которой пробраться не будучи замеченным вряд ли возможно, само здание аэровокзала также внушало оптимизм.
— А это что за пристройка? — продолжая улыбаться, спросил он, скользнув взглядом по невысокому строению, почти примыкавшему к диспетчерской башне.
— Это столовая, — ответил Воронов, — думаешь, там?
— Похоже… Ты с Денисом проверь на всякий случай диспетчерскую, а я столовую, — предложил Савелий, как только они оказались под навесом и их сверху нельзя было увидеть.
Быстро обойдя невысокое строение, Савелий не обнаружил ни лестницы, ни выступов на стенах, чтобы взобраться на крышу, и уже хотел оставить эту затею, как вдруг, проходя мимо глухой стены столовой, выходящей в узкий тупик, Савелий ощутил приторный запах дорогих духов. Откуда он взялся в этом тупике, заваленном всяким мусором?
И так было темно, а в тупике само собой темнее. Савелий как можно ниже пригнулся к земле, чтобы на фоне неба проверить свою догадку, и удовлетворенно хмыкнул: на стене диспетчерской башни, отстоящей на пару метров от стены столовой, была прикреплена пожарная лестница, которая на уровне крыши столовой резко изгибалась в ее сторону и снова отклонялась к стене башни.
Скорее всего, это было сделано в целях экономии: диспетчерская башня была раза в три выше столовой, и чтобы не цеплять вторую лестницу, сделали изгиб, с которого и можно было легко спрыгнуть на крышу столовой. Раздумывать было некогда: Савелий быстро, стараясь не шуметь, стал взбираться по лестнице.
Когда его голова вынырнула из темноты, в глаза Савелия брызнул яркий свет прожекторов, ослепивший его на время, и он зажмурился, а когда приоткрыл глаза, увидел лежащего на крыше к нему спиной незнакомца в ярко-синей куртке, который, ничего не подозревая, спокойно целился в сторону самолета. Оценив сектор возможного поражения, Савелий как раз и увидел Мушмакаева, медленно бредущего к выходу и испуганно зыркающего по сторонам.
В первый момент Савелию пришло в голову: а может, это и будет легким и лучшим концом известного садиста? Опоздай он на несколько секунд, именно так все бы и кончилось, и он ни на йоту не пожалел бы о случившемся, но произошло так, как произошло. Он не имел права перед своей совестью, перед данным им еловом не вмешаться. Он вытащил своего «стечкина» и направил на лежавшего.
— Я бы не советовал этого делать, — спокойно, чтобы не испугать стрелка, проговорил Савелий.