- Поверь, я отслужу тебе! Собакой, рабом буду, глотку за тебя любому перегрызу...
- Ладно, поехали! - скрывая брезгливость, перебил его Амиран.
Выехав из Малаховки, Амиран свернул с дороги в небольшой лесок.
- Помочиться нужно: дальше негде будет! - пояснил он.
Еще не отойдя толком от пережитого, Слюнявый и подумать не мог, что его опять ожидает беда...
Когда они вышли из машины, Амиран вдруг приказал:
- А теперь расскажи, как на самом деле ты все проделал с ними! Только не ври: я не Нугзар, ремней из тебя нарежу!
Он проговорил спокойно, словно не угрожал, а обещал купить билеты в кино. Но от этого спокойствия у Слюнявого побежали мурашки по спине и потек холодный пот.
- О чем ты хочешь узнать? - чуть не всхлипывая, спросил тот.
- О том, как ты насиловал их!
- Амиранчик, сукой буду, она сама...
- Что ты сказал, падали кусок? - взревел Амиран и вытащил из-за пояса свой родовой грузинский кинжал. - Правду говори или на куски порежу! - В его глазах появилось нечто демоническое, зловещее. - Скажешь правду - шанс будет!
- Правду скажу, клянусь! - заверещал Слюнявый. - Она без памяти была, когда я ее трахнул, гадом буду! Она даже ничего не чувствовала...
- А девочка?
- Я... я... я... - Он понял, что не может признаться отцу в том злодействе, которое совершил с его дочерью.
Амиран аккуратно воткнул в землю родовой кинжал и вынул острый стилет, когда-то подаренный ему старым другом Васо Каландадзе.
- Говори! - Амиран приставил к его уху стилет. Сталь неприятно холодила кожу.
- Нет, не могу! - выкрикнул подонок.
Амиран чиркнул стилетом, и ухо Слюнявого упало на землю: фонтаном хлынула кровь.
- А-а-а! - взвыл тот от боли и страха. - Пощади, Амиранчик!
- Говори, паскуда! А то и башка отлетит! - Амиран приставил стилет к его горлу.
- Да! Да! Да! - истерически завопил Слюнявый. - Ее тоже! Прости, умоляю! Он вновь бросился на колени.
- А ты бы простил? - устало спросил Амиран, а потом, когда тот не ответил, добавил: - Выбирай: сам вздернешься... - он бросил ему веревку, прихваченную из дома, - или мне позволишь отвести душу, отрезая от тебя по куску твоего вонючего мяса?
Тот было взмолился о пощаде, но Амиран так взглянул на него, что тот уже больше не раздумывал: причитая и постанывая от неотвратимости своего близкого конца, трясущимися от страха руками Слюнявый сделал петлю, перекинул ее через толстую ветку, закрепил второй конец, обвязав им ствол, потом накинул петлю на шею и зло усмехнулся:
- А телки-то твои ничего были! А-а-а! - истошно заорал он и подогнул ноги.
Услышав его последние слова, Амиран хотел было почикать его стилетом, потом сплюнул и резко ткнул рукой по его плечам - раздавшийся хруст оповестил о разрыве шейных позвонков. Через несколько секунд все было кончено. Тем не менее Амиран не ощущал очищающего чувства отмщения, у него осталась лишь некая брезгливость, какую испытает любой нормальный человек, который только что раздавил нечто скользкое, мерзкое и опасное...
Он тщательно вытер об одежду Слюнявого стилет, вытащил из земли неоскверненный кровью трусливого убийцы родовой кинжал, плюнул в сторону висящего тела и пошел к машине...
Вернувшись в Москву, Амиран-Мартали прямиком отправился на блатхату, куда привозили Костю Рокотова, и провел там бессонную ночь. Он сидел в полной темноте на кухне, беспрестанно курил, иногда прикладываясь к стоявшей перед ним рюмке коньяка.
Бессильная ярость, неукротимая жажда немедленного и жестокого отмщения и горечь невосполнимой утраты - все эти чувства причудливо переплелись и смешались в его душе. Первые часы его страшно тянуло тотчас мчаться к Джанашвили, чтобы долго терзать и мучить его, чтобы сторицей отплатить за то зло, которое тот ему причинил. Но усилием воли он победил это естественное желание - нельзя быть рабом эмоций. Правда по всем "понятиям" на его стороне, и теперь у него на руках конкретные факты - Джанашвили сначала будет убит морально, а потом и физически...
Амиран всю ночь напряженно думал и к рассвету пришел к парадоксальному выводу о том, что хотя Джанашвили уникальный мерзавец, каких мало, но в гибели Светланы и Машеньки более всех повинен он сам. Во-первых, "понятия" помешали ему оформить их отношения официально, а если бы это произошло, то трусливый Нуга вряд ли бы посмел приказать убить его жену и дочь, а Слюнявый и ему подобные никогда бы не решились такой приказ исполнить.
Во-вторых, вечная его вина была в том, что он не только доверился Джанашвили, взял его партнером и поступил по отношению к нему благородно, пожертвовав ради него двенадцатью годами собственной жизни. Он сам фактически поручил ему своих жену и дочь, не предусмотрев для них никакой иной поддержки и защиты.
Единственные близкие - женщина, которую он любил, и его доченька погибли в жутких муках. После всего, что в его жизни было, он вряд ли кого-то сможет еще полюбить. Детей у него больше не будет, род его с его смертью угаснет... Так с рассветом ему стало ясно, что главный виновник всех его бед - он сам. Недаром он звался Амиран-Мартали...
Но в любом случае подлый Нуга должен был получить то, что ему причиталось...
Стараясь не светиться и вовсю используя Мишку-Зуба, который занимал в империи Джанашвили достаточно высокое положение, Амиран начал незаметно переводить дела Нуги на своих доверенных людей. Он хотел за все отомстить Джанашвили, но перед этим оставить Нугзара таким же голым, как его лысая голова: во-первых, отобрать у него все доходы, во-вторых, лишить поддержки в криминальной среде, в-третьих, свести его политический вес к абсолютному нулю. И только после этого Амиран готовился предъявить ему свой личный счет за убийство любимой женщины и своей дочери, за загубленных Нугой его соратников...
В Москве при весомой поддержке самых значительных московских криминальных лидеров это сделать было совсем нетрудно - рвущийся в высшие сферы Нуга действительно уже всех достал. Проку от него было немного: деньги, которые он выделял в общак, были смехотворно малы по сравнению с его собственными доходами, да и серьезных отмазок от ментов он так никому и не сделал, ссылаясь на то, что не приобрел еще достаточного авторитета и влиятельных знакомств в системе МВД.
К тому же Нугзар теперь почти не вникал в конкретику, полностью отдав многие дела на откуп поставленным на них своим людям, и только получал от них определенные суммы. Многие из этих людей уже перешли на сторону Амирана-Мартали и выполняли только его указания, хотя и продолжали пока платить дань Нуге.
Но международный бизнес Нугзара - особенно финансы - требовал к себе иного подхода. В нем у Джанашвили почти не было откровенного криминала, и его иностранные партнеры считали Нугзара вполне достойным и удачливым компаньоном по бизнесу.