— А-а-а! — вскрикнула она.
— Что, милая? — с удивлением прошептал Лассардо, замерев на мгновение.
— Мне больно! — также шепотом ответила девушка со слезами на глазах.
— Отпустить?
— Нет! — решительно воскликнула Лариса и страстно впилась в многоопытные мужские губы.
Словно поддавшись ее призыву, Лассардо еще энергичнее вошел в нее; теперь из груди девушки вырвался лишь тихий стон. И чем интенсивнее двигался мужчина, тем быстрее проходила боль и наступало невиданное блаженство, которое она никогда доселе не испытывала.
— Боже! Боже! Мамочка! Ой, мамочка! Еще! Еще! — иступленно вскрикивала девушка, все сильнее прижимаясь к широкой груди Шакала, пока наконец не зашлась в истошном крике. Тело ее забилось в судорогах, а он, словно маятник, раскачивался взад-вперед, пока не замер в оцепенении, прислушался к самому себе, конвульсивно изогнулся, зарычал по-звериному и выпустил из себя любовный поток.
В изнеможении опустив девушку на пол, Лассардо с изумлением увидел, что вся его плоть в крови.
— Господи! — воскликнул француз. — Черт бы тебя побрал: ты что, девушка?
— Была когда-то! — с вызовом бросила Лариса, но тут же смутилась:
— А что, тебе было плохо?
— Мне? — ласково улыбнулся победитель, — Глупая, мне просто удивительно! А тебе? — прошептал он, целуя ее в ушко.
— Что со мной было? — спросила Лариса.
— Все очень просто: ты стала женщиной!
— Господи, как хорошо-то! А это только в первый раз так бывает? — вдруг спросила она.
— Ты о боли?
— Нет, о… ну, сам знаешь о чем! — Лариса капризно притопнула.
— Ах, вот оно что! — усмехнулся Лассардо. — Всякий раз, когда тебе самой захочется!
— А если мне уже хочется? — хитро улыбнулась девушка.
— Не так сразу! — усмехнулся француз. — Ему нужно набраться сил!
— Кому это?
— Ему! — приподнял он свою обмякшую плоть, смыл кровь и нежно коснулся лона партнерши.
Эти ласки вновь напомнили ей о только что изведанном. Девушка томно ахнула и стала извиваться всем телом.
— Я еще хочу! Сейчас! Сразу! — твердила она, как когда-то перед витриной «Детского мира».
— А ты поцелуй его! — шепнул мужчина.
— Зачем? — испугалась девушка.
— Так он быстрее наберет силу!
— Ты хочешь меня развратить? — спросила она, но тем не менее стала медленно опускаться, покрывая тело бандита поцелуями.
— Очень хочу! — подтвердил Лассардо, дотянулся до своего пиджака на крючке и незаметно вытащил из кармана миниатюрную фотокамеру.
— Какой он милый и смешной! — улыбнулась Лариса, поигрывая плотью.
— Ну, что же ты? — с трудом сдерживаясь, спросил француз, затем положил левую руку на затылок девушки и подался вперед.
Плоть, словно по внутреннему его приказу, мгновенно встопорщилась, и не успела девушка глазом моргнуть, как восхитительная игрушка оказалась у нее во рту. Ощущение было настолько странным и непонятным, что Лариса невольно отшатнулась, но мужская рука держала крепко. Вскоре новая забава показалась девушке приятной. Правда, действовала она неумело, издавая при этом странные звуки, но постепенно по телу ее вновь разлилась сладкая истома. За лавиной новых впечатлений девушка даже не заметила нескольких вспышек. Вдобавок ко всему она вдруг вновь резко дернулась всем телом, а по ее ногам заструилось что-то теплое…
«Неужели снова кровь?» — промелькнуло в голове, но на очереди была новая загадка. В горло ей внезапно ударила струя какой-то тягучей жидкости со странноватым привкусом. Лариса вновь отшатнулась, но рука и на этот раз удержала ее. Чтобы не захлебнуться, пришлось сделать глоток, потом другой… Опустошенная, но благодарная, Лариса поцеловала успокоившуюся плоть, потом еще и еще…
— Милый… Милый… — повторяла девушка.
Потом они минут пятнадцать молча стояли под душем. Он размышлял о своей неожиданной удаче, а девушка пыталась осмыслить происшедшее. Наконец оба решили искупаться в бассейне. Лассардо подплыл к ней сзади, обхватил руками ее бедра, затем вошел в лоно пальцем и вновь раззадорил ее, после чего наклонил прямо в воде и… энергично задвигал чреслами. Урок «науки страсти нежной» продолжался…
Несмотря на то что Мэйсона разыскали довольно быстро, после чего он с тремя сотрудниками сразу же отправился к Марку Лифшицу, было уже поздно. Жуликоватый еврей болтался в петле. С оконного карниза свисала веревка, на полу валялся опрокинутый стул. Эта деталь сразу же бросилась в глаза Мэйсону. Зачем самоубийце было взбираться на стул, ведь легче спрыгнуть с подоконника? И несмотря на традиционную записку на столе с просьбой в смерти никого не винить, конечно же написанную рукой покойного, Мэйсон был твердо уверен в том, что беднягу убили.
Но полиция не нашла никакого тому подтверждения и сделала заключение о самоубийстве. Подробно доложив обо всем адмиралу, Мэйсон решил побродить по излюбленным местам прогулок покойного. Адмирал дал добро и велел связаться с ним в любое время, если обнаружится что-нибудь важное.
Закончив разговор, Майкл повесил трубку и повернулся к Савелию:
— Слышал?
— Да уж, — поморщился Говорков. — Остается еще один бедолага, которому грозит такая же участь.
— Джерри, — проворчал адмирал и снова взялся за телефон. — Крис? Что скажешь? Новости есть?
— Это надо же, а я вам звоню, господин адмирал? — удивленно воскликнул капитан Панкрофт.
— Рассказывай, что откопал! — хмыкнул Джеймс и, прикрыв рукой трубку, сообщил Савелию: — Этот малый иголку в стоге сена найдет, если таковая хоть раз попала в печать или полицейскую сводку! Возьми вторую трубку!
— С месяц назад в Париже произошло странное убийство некоего Петра Бахметьева и нескольких его телохранителей. Этот самый Бахметьев, как пишет журналист, ссылаясь на источники информации среди высокопоставленных лиц, занимал одно из ведущих положений в тайном Ордене.
— Какая же тут связь с нашим Джерри? — удивился адмирал.
— В заметке сказано, что рядом с трупом Петра Бахметьева был обнаружен еще один труп. С пальцев его была срезана кожа, чтобы скрыть отпечатки…
— Не тяни! — оборвал Майкл.
— Помог случай: один из полицейских опознал труп. Недели за две до этой трагедии он оштрафовал покойного за неправильную парковку. Это был некто Барри Диксон. При попытке открыть сейф Бахметьева он отравился ядовитым газом…
— Тем не менее сейф оказался пустым… — догадался Савелий.
— Да, а с сейфом что? — спросил адмирал.
— О сейфе в статье ничего не говорится, более того, с тех пор обо всем этом в газетах — молчок, что само по себе весьма странно для Парижа! Такие преступления месяцами муссируются на странице парижских изданий. Судя по всему, кто-то весьма влиятельный надавил на печать и полицию…