– Вызывай.
В комнату вошли старший лейтенант и два сержанта.
– Присаживайтесь, – пригласил Турецкий, кивнув на стулья. – И поговорим.
– С нами уже поговорили, – усмехнулся старший лейтенант.
– Знаю. Следователь городской прокуратуры Симонян.
– Не только.
– И начальство успело?
– А то как же! На то оно и начальство. Везде должно успевать.
– И кто, если не секрет?
– Наше непосредственное. Подполковник Сизов.
– И что внушало начальство?
Старлей посмотрел на сержантов, приметил их сдержанные улыбки и ответил:
– Вы сами с ним поговорите.
– Обязательно поговорю. Но я догадываюсь, о чем может говорить начальство, когда ему грозят большие неприятности… Как же вы, мужики, проморгали?
– Кто мог знать, что он в петлю полезет? Смотрели. Парень вроде спокойный.
– Он и не лез, – помолчав, сказал Турецкий. – Его задушили.
– Это что-то новенькое, – подал голос один из сержантов, оглядывая товарищей.
– Неужели? – не поверил Турецкий. – А я-то думал, вы мне подскажете, кто, как вы говорите, повесил, вернее, задушил Леню Грищука. Подай-ка, Глеб Глебыч, протоколы допроса наших гостей, – обратился он к стажеру. – Кто из вас Канюка Анатолий Трофимович?
– Я, – ответил сержант, подавший голос.
– Плохи ваши дела, сержант, – внимательно вглядываясь в милиционера, сказал Турецкий. – У ваших товарищей, судя по их показаниям, есть алиби. Они по приказу подполковника Сизова покинули помещение тюремного блока, ну а ты остался! И произошло убийство как раз в твое дежурство, между пятью и шестью утра. Согласно показаниям следует, что в камеру заключенного никто не заходил. Вывод прост. Сказать или сам догадаешься?
– Вы видели Грищука? – спросил Канюка.
– И что?
– Он же под метр девяносто! А я? Сами видите. Неужели я мог один его придушить?!
– Разве я сказал, что ты был один?
– В помещение же никто не заходил, – сказал Канюка.
– Проверим. – Турецкий обернулся к коллегам Канюка. – Вы тоже хороши! Услышали голос начальства, и по коням! Вам известно, что подполковник Сизов в это время спал сном праведника?
– Я уже говорил вам, что он нас вызывал, – ответил за всех старший лейтенант. – Я и сейчас уверен, что голос был его!
– Не я, подполковник Сизов утверждает, что он спал. Впрочем, так оно и могло быть. Может, у вас, в Ставрополе, тоже есть свой Михаил Евдокимов или же Геннадий Хазанов…
– Ну не такого класса, но умельцы подделывать голоса имеются, – сказал старлей. – Об этом я как-то и не подумал.
– Одна загвоздка. Умелец должен хорошо знать голос подполковника. Он хотя и большой начальник, но не Горбачев. Среди сотрудников надо искать.
– Капитан Степаненко! Он любым голосом говорит! Но чтобы Степаненко… Этого просто не может быть.
– Не знаю, как на том, а на этом свете все возможно, – сказал назидательным тоном Турецкий, оглядел приглашенных и улыбнулся. – Почему-то я верю вам, ребята. Интуиция, видно… Но человека-то нет! Неужели ты, сержант Канюка, ничего не видел и не слышал?
– Ничего.
– Пойдем с другого конца, – решил Турецкий. – Сколько человек находилось во временном изоляторе?
– Семнадцать, – ответил старший лейтенант. – Список с адресами в дежурном журнале.
– И когда прибыли?
– Некоторые до Грищука, большинство по-сле, ночью.
– Не многовато ли для временного изолятора?
– Бывало и больше.
– В отделениях мест не хватает?
– Не в этом дело. Сюда привозят задержанных сотрудники крайуправления.
– Видимо, ваши задержанные, так сказать, выше классом тех, что доставляют в отделения? – улыбнулся Турецкий.
– Повыше. Ну и попадают сюда за дела покруче.
– Впервые слышу о таком новшестве, – удивился Александр. – Во всех городах доставляют преступников в КПЗ ближайших отделений, а у вас – сразу в краевое управление. И кто приказал?
– Давно так повелось.
– Ну приехали вы на Казачью улицу. Пусто. Тишина ночная. Вы хотя бы позвонили подполковнику Сизову?
– А как же!
– Ответил сразу?
– Да нет. Пришлось подождать.
– А что он сказал?
– Обматерил.
– Сколько времени ушло у вас на все про все?
– Минут сорок.
– И как раз между пятью и шестью?
– Так точно.
– Припомнил что-нибудь, сержант? – обратился Турецкий к Канюке.
– Кажется, я все сказал…
– Кажется или точно?
– В туалет ходил.
– Запоров не бывает у тебя? – серьезно спросил Александр.
– Да ладно вам… Я по-солдатски, – ухмыльнулся сержант. – Раз-два – и готово!
– Пост, значит, оставил?
– Всего на пару минут! И потом наряд приехал. Ребята все свои.
– И кого же привезли?
– «Ночную бабочку». Избили, ограбили…
– Принял «бабочку»?
– Принял, оформил, поселил и закрыл на ключ.
– Кстати о ключах. Ключи от камер где были, когда тебе стало невтерпеж?
– Как и положено, на ремне.
– На твоем?
– А то на чьем же? – снова ухмыльнулся Канюка.
– Камеры изнутри открыть невозможно?
– Никак невозможно.
– И они были все закрыты?
Канюка вопросительно посмотрел на второго сержанта.
– Закрыты, – ответил второй сержант. – Проверял.
– Когда?
– Примерно за час до звонка подполковника.
– И ключи висели на твоем ремне, сержант Канюка?
– На моем, – ответил второй сержант.
– Зимовец Василий Прокофьевич, – проговорил Турецкий, заглянув в бумаги. – И что была за причина проверки?
– Шумели в двенадцатой.
– Тоже невтерпеж стало?
– Так точно. И всем сразу, – усмехнулся Зимовец.
– Выводил по одному, – пришел на помощь подчиненному старший лейтенант.
– Что за люди находились в двенадцатой?
– Блатные.
– И сколько их было?
– Трое.
– Привезли их после Грищука?
– Точно не помню, но в журнале записано.