Ветров тут же позвонил по сотовому телефону и сообщил Портнову, что некий господин пригрозил ему: если он, Ветров, будет артачиться, его хладный труп найдут в каком-нибудь не очень людном месте Москвы.
– Это не мой человек, – сказал Портнов. – Я заверяю вас, что это не мой человек.
– У вас нет человека, у которого заячья губа? – поинтересовался Ветров.
– Что? – Портнов был ошеломлен: Дмитрий! – Высокий голос, почти фальцет? – спросил он.
– Совершенно верно, – ответил Ветров. – Вы понимаете, Феликс Михайлович, что в свете новых обстоятельств я не могу с вами сотрудничать. Да и не хочу, откровенно говоря.
Портнов заскрипел зубами. Он понимал, что двигало в эту минуту Ветровым. Очевидно, он так же стремится к личной власти, как и сам Портнов. Дело рушилось на глазах.
Неожиданно Портнов воспрянул. Он спросил себя: что могло бы изменить эту ситуацию, если бы речь шла не о Ветрове, а о нем, Портнове? И он понял, что могло бы спасти положение.
– Это не мой человек, – сказал он. – Если хотите, я пришлю вам его голову.
– Я люблю метафоры, – откликнулся Ветров. – Буду с нетерпением ждать доказательства того, что имею дело с серьезным человеком.
Судьба Дмитрия Дружинина была решена.
Сначала Феликс призвал к себе Алекса. Тот пришел, поигрывая улыбкой, но она вмиг исчезла, когда Портнов сообщил ему, зачем он его позвал.
– Босс! – не хотел верить Алекс тому, что слышит. – Он же с вами с самого начала.
– Алекс, – сказал Портнов, пристально глядя в глаза своего подчиненного, – обычно я не расшифровываю смысл своих приказов. Я имею в виду мотивацию этих приказов. Делаю это в первый и, надеюсь, в последний раз.
Он немного помолчал, словно ему тяжело было говорить о том, о чем он не мог не сказать.
– Дмитрий всегда был моим товарищем и, можно сказать, другом. Во всяком случае, человеком преданным. Но то, что он сделал, грозит нашему делу. Не какой-то отдельной операции, а всему делу. Искупить свою вину он может только смертью. Разумеется, все его близкие получат от нас пенсию. Предательства с его стороны не было. Я далек от мысли расценивать его поступок как злонамеренное деяние с дальним прицелом. Нет. Я уверен, что он руководствовался самыми лучшими намерениями. Но… Как говорит премьер этой страны, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Но то, что для них, граждан этой страны, – норма, для нас это должно быть ЧП. Это они любят строить себе светлое будущее. У нас нет для этого времени. Мы должны исходить из реалий нынешнего дня. Поэтому Дружинин должен быть наказан, причем тем способом, каким этого хочет наш клиент.
Он сделал паузу, ожидая реакции Алекса. Но ее не последовало. Алекс молчал и смотрел на него, как удав на кролика.
Портнов продолжал:
– Я знаю, о чем ты думаешь, Алекс. Ты думаешь о том, что на месте Дмитрия может оказаться любой из тех, кто мне служит, в том числе и ты. Правильно?
Алекс молчал.
– Ты прав, – сказал он Алексу. – Действительно, любой может оказаться на месте Дмитрия. Но только при одном условии: если действия этого «любого» каким-то образом станут вредны нашему общему делу. Ты согласен со мной?
– Да, – ответил Алекс.
Попробовал бы он сказать «нет»…
– Тогда ты сам все и сделаешь, – заключил Портнов.
Алекс выполнил все, что от него потребовал босс.
На следующий день к вечеру на дачу Ветрова прибыли гости. Они приехали на машине и попросили передать хозяину, чтобы он вышел к ним на минутку. Сказали, что должны кое-что ему показать.
Ветров в это время принимал своих друзей, которых было довольно много. Сначала он удивился, как это новоявленные гости миновали охрану. Но, увидев перед собой людей Портнова, все понял. Он давно уже не удивлялся всему, что касалось Портнова. За исключением странного визита того человека с заячьей губой.
Ветров подошел к машине.
Дальнейшее он вспоминал впоследствии как кадры из дурного американского боевика.
– Вы просили голову? – спросили у него.
– Я просто требовал справедливости, – ответил Ветров.
– Получите, – сказали ему.
И откинули покрывало с заднего сиденья, на котором что-то лежало. Присмотревшись, Ветров побледнел и почувствовал сильнейший приступ тошноты.
На сиденье лежала человеческая голова. Сомнений, что это была голова человека, который приходил к нему с угрозами, не возникло.
Это была голова Дмитрия Дружинина.
Желудок Ветрова выдержал. Когда прошел приступ тошноты, хозяин дачи сказал:
– Передайте ему, что я удовлетворен. Надеюсь, вы не выкинете это где-нибудь поблизости.
– Мы знаем, что с этим делать, – ответил ему Алекс.
Через несколько часов голова соединилась с остальной частью тела, чтобы в цинковом гробу отправиться за океан. Родным и близким Дружинина сообщили, что он погиб от рук московских бандитов, и они уже готовились к пышным похоронам.
Инсаров был не просто удивлен приходом Сергея, он понять не мог, что бы это значило.
– Сергей? Ты пьяный, что ли?
Когда– то, с горечью подумал Козлов, он мог запросто прийти к Инсарову посреди ночи, и это не вызывало таких обидных восклицаний: ты пьяный, что ли?
– Нет, – сказал он. – Я не пьяный. Можно войти?
Инсаров широко распахнул дверь и увидел Лешку, который смотрел на него своими чистыми глазами.
– И с Лешкой? – еще больше удивился Алексей. – Впрочем, о чем я, заходите.
Они вошли. Инсаров присел на корточки перед мальчиком:
– Как дела, тезка?
– Плохо.
– Плохо?
– У нас мама умерла, – сказал Лешка.
– Что?!
Он поднялся и приблизился к Сергею.
– Что такое, Сережа, – отрывисто спросил он. – Что со Светланой?
– Я все расскажу, – сказал Сергей. – Дай нам прийти в себя. И чаю дай, что ли…
Инсаров повел их на кухню.
– Конечно, – быстро проговорил он. – Все сделаем – накормим, напоим в лучшем виде. Только Таньку будить не будем, ладно?
Жену Инсарова звали Татьяной.
…– Вот и все, – сказал Сергей. – Теперь ты все знаешь. И, кроме тебя, помочь мне никто не может. Так что…
– Все понял, – оборвал его Алексей.
Так плохо, что хуже не бывает, подумал он.
А вслух сказал:
– Ты не виноват. Точнее, виноват не только ты, но и я.
– Ты-то при чем? – спросил Сергей.
Инсаров объяснил:
– Это я загнал тебя в такой угол, что ты сам в эту петлю полез. Гордыня наша во всем виновата. И твоя и моя. Я все ждал, когда ты ко мне придешь, повинишься. Но не думал, что ты придешь такой. Извини.