– Коньяк? – предложил Костя.
– Неплохо бы, – отозвался я.
Остальные промолчали, но по их лицам любой догадался бы, что коньяк в эту минуту – предел их мечтаний.
Костя достал бутылку и рюмки. Лица присутствующих заметно оживились. Впрочем, пьяницами мои товарищи не были. Оживление на лицах выражало лишь то, что сейчас будет поставлена последняя точка в трудном общем деле.
Костя разлил коньяк по рюмкам и обратился к Фирсову:
– Ну?
Тот взял рюмку и стал согревать ее в ладонях. Глядя перед собой, он произнес нечто совсем не похожее на тост:
– Володин пробрался в самолет. Пробрался, чтобы самому разобраться с Портновым, если мы не успеем. Он все равно бы его не выпустил, все равно бы ликвидировал. Он только Селезнева пожалел. Почему-то ему казалось, что этот подонок может еще пригодиться своей родине.
– Ну что ж. – Меркулов поднял рюмку и тоже довольно буднично провозгласил: – За успешное завершение дела.
Мы чокнулись и выпили.
Внезапно Стас сказал:
– А я, наверное, женюсь.
И покраснел.
– Дело хорошее, – заметил Грязнов. – На свадьбу позови.
Мы все его поздравили.
Когда зазвонил телефон, я подумал: а это мне какая-то хорошая весть.
Меркулов снял трубку.
– Алло? Кого? Ирина? Да, он здесь.
Он протянул мне трубку:
– Жена. Волнуется.
Я взял трубку и сказал:
– Здравствуй, Ирина.
– Ты долго еще? – спросила она.
– А что такое? – Мне мешало то, что все смотрят на меня. – Соскучилась?
Она не могла сказать «да», не тот характер. Она сказала другое:
– У меня такое чувство, что тебе угрожает какая-то опасность. Верней, у меня совсем недавно было такое чувство…
Я вспомнил свою простреленную кепку.
– Впредь гони от себя такие чувства, – сказал я. – И вообще в нашей семье Бог наделил интуицией лишь одного человека.
Мне вдруг захотелось ее увидеть. А то все время перед глазами Грязнов, Меркулов, Фирсов… Имею я право на жену посмотреть?
– Уже выхожу, – сказал я. – Минут через сорок буду дома.
– Правда? – спросила она.
– Правда, – ответил я.
Положив трубку, я посмотрел на своих коллег. Конечно, они делали вид, что сейчас ничего не слышали и вообще о моих домашних передрягах не знали.
– Господа! – сказал я им. – Занимайтесь своими делами без меня, ладно? А меня отпустите домой.
– Конечно, иди, – сказал Меркулов.
– Передавай привет Ирине.
– Всего вам доброго, Александр Борисович.
– До свидания.
Я оглядел их всех.
– Хорошие вы ребята!
Говорят, что счастье – это когда после работы очень хочется домой, а утром – на работу.