— Что значит мой?! — возмутился Лисицын. — Тоже мне «моего» нашел! Между прочим, ты тоже там был со мной. И решение принимали мы вместе. «Мой»!.. Блин!

— Ладно, ладно, Олежек, не кипятись. Никто тебя ни в чем не обвиняет.

Лисицын посмотрел на Орликова исподлобья:

— Ничего, я этому генералу дал телефончик Ростика. Пусть теперь сам выпутывается.

— Надеюсь, что у него хватит ума, — пробормотал Анатолий Николаевич. — Может, его предупредить?

— Обойдется, педрила. Сам не маленький.

— Ну смотри, — пожал плечами Орликов. — А вообще… Нехорошо все это. Ладно, пора по домам.

— Я еще посижу, если не возражаешь.

— Не возражаю. Только запри тут все, когда будешь уходить.

Анатолий Николаевич легко сбежал по ступенькам и, на ходу запахивая пальто, вышел на крыльцо здания, которое занимала его фирма «Мировые инвестиции». На стоянке около входа стоял его синий спортивный «БМВ» — когда ситуация не требовала чего-то официально-представительского, Орликов не пользовался услугами шофера, а предпочитал возить себя сам.

Он подошел к машине и достал брелок с ключами, «пикнул» сигнализацией, но внезапно остановился, как человек, неожиданно вспомнивший что-то. Несколько секунд он стоял, нахмурив брови, а потом вернулся обратно в здание. В вестибюле сидел начальник его личной охраны, Егор Иванович Соколов, здоровенный неулыбчивый бугай с грубым лицом.

— Слушай, Егор, — обратился к нему Анатолий Николаевич. — Я тут забыл кое-что. Нужно одну штуку в Интернете проверить. Сделай-ка мне доброе дело, а?

— Конечно, шеф.

— Вот тебе ключи от моей машины. Сгоняй, пожалуйста, в ближайший цветочный магазин и купи букет роз. Какой-нибудь там… пошикарнее.

— Нет проблем, Анатолий Николаевич.

— Только готовый не бери, пусть при тебе специально составят. Денег не жалей, понял?

— Понял, понял, шеф.

— Вот тебе. — Орликов скользнул рукой во внутренний карман карденовского пиджака, достал портмоне крокодиловой кожи и вынул из него на глазок несколько тысячных купюр. — Не скупись. Возьми побольше.

— Будет сделано, — ответил Соколов, принимая деньги и ключи.

Генеральный директор вошел в скоростной лифт и уже спустя минуту снова переступил порог своего кабинета, недавно им оставленного. Его «кровный брат» стоял у окна и задумчиво смотрел куда-то вниз.

— Олег, — позвал Орликов. Лисицын подпрыгнул, как будто его внезапно ударили по голове веслом.

— Ах, это ты! Ты меня напугал.

— Извини. Забыл посмотреть кое-что в Интернете. — Анатолий подсел к компьютеру.

Тем временем нескладный, похожий на обрубок Егор Соколов спустился с крыльца фирмы и подошел к «БМВ» Орликова. Попользоваться хозяйской машиной всегда приятно. Пусть поручение ерундовое, но тот факт, что ему дали поездить на хозяйском авто, означает очень многое. Это — доверие. Да, кроме того, и тачка у Анатолия Николаевича не самая плохая. Двухдверный спортивный «БМВ» третьей серии, темно-синего цвета, оснащенный всеми возможными заморочками. Автоматическая коробка передач, круиз-контроллер, навигационная система… чего там только нет! Да и лошадиных сил столько, сколько у целой конницы Буденного.

Егор щелкнул сигнализацией и дернул за ручку. Дверь не поддалась. Он щелкнул еще раз.

— А, понятно. Видимо, шеф сперва открыл машину и только потом вспомнил, что ему надо еще вернуться в офис. А закрыть машину снова уже не счел нужным.

Егор сел за руль, легонько и ласково погладил его шелковистую кожу, вставил ключ в замок зажигания. Потом он улыбнулся самому себе в зеркале и повернул ключ. Раздалась ослепительная вспышка, страшный удар, и затем внезапно стало темно.

Сильнейший взрыв выбил стекла в окнах фирмы «Мировые инвестиции». Анатолий Николаевич Орликов вскочил из-за компьютера и подбежал к окну. Внизу, на стоянке, ярким факелом горел его любимый автомобиль.

— Нич-чего себе… — выдохнул Анатолий Николаевич.

— Сказал я тебе, — вторил ему стоявший рядом Олег Лисицын.

— Бедный Егор! Он же фактически меня собой прикрыл. Ведь эта бомба предназначалась мне.

— Звони, Толя. — Олег пододвинул к нему телефон.

— Куда? — Орликов смотрел непонимающими глазами.

— Как куда? В милицию. Звони!

БИЗНЕСМЕНЫ

Голос заместителя начальника лагеря по политико-воспитательной работе, старшего лейтенанта Чупрыкина, и в обычной-то жизни невероятно гнусавый и скрипучий, доносясь из допотопных, раздрызганных динамиков лагерной трансляции, напоминал какой-то злодейский скрежет агрессивных и вероломных мультипликационных космических пришельцев.

— Повторяю. Заключенные, которым сегодня предоставлено свидание, организованно проходят в блок номер восемь. Распорядок свидания — общий: никаких личных контактов, категорически запрещается прием и передача каких-либо посылок, в разговорах запрещено касаться подробностей лагерного режима, высказывать какие-либо жалобы и претензии, выступать с заявлениями. Круг обсуждаемых тем не может выходить за рамки семейных вопросов. В случае нарушения утвержденного руководством лагеря порядка свидание будет немедленно прекращено.

В группе из десяти бритоголовых зэков, сгруппированных попарно, Олег Лисицын прошаркал к восьмому блоку. Сегодняшний вызов на свидание был для него полной неожиданностью. Он даже приблизительно не мог представить себе, кто, преодолев тысячи километров, не поленился к нему приехать. Свидание, как правило, дают только с прямыми родственниками. Отец? Да на кой хрен это ему нужно? Отрываться от бутылки, куда-то там лететь, ехать. Он и в годы совместной жизни не очень-то интересовался своим старшим отпрыском. Ну так, разве что изредка заехать кулаком по морде, в воспитательных, так сказать, целях. Да и этот минимум общений остался в далеком прошлом, после того как Олег сильно и ловко отбил летящий в его сторону кулак и какие-то доли секунды покачивался с пяток на носки, испытывая в свою очередь страстное желание врезать папаше по челюсти. Удержался. Мать? Без разрешения отца на такую дальнюю самовольную поездку она бы никогда не решилась, да и маловероятно, что ее одолевало особое желание увидеться со своим чадом. Жена Люська развелась с ним за полгода до суда. Сестра? Ну той и вообще-то всегда было плевать на Олега.

По обе стороны узкой задней двери, ведущей в блок, нависали дюжие охранники.

Здесь уже требовалось проходить по одному и с интервалом в три шага друг от друга. Обыск был весьма формальным и поверхностным: похлопали по карманам, провели жесткими ладонями, чуть-чуть перебирая пальцами, по швам. «Повернуться. Наклониться. Пошел!» То, что охрана особенно не усердствовала, было понятно. «Население» лагеря и вообще-то составляла «публика» весьма умеренных в прошлом «подвигов»: ни особо знаменитых рецидивистов, ни «законников» — так, все больше мелкая шушера. Ну а уж в группе направлявшихся на сегодняшнее свидание и вовсе были, можно сказать, благонадежнейшие кадры, «твердо идущие по пути к исправлению».