Увидев его на станции «Китай-город», Турецкий похолодел, потому что понял: если Венглинский сейчас бросится к нему со своими объятиями и Стасов станет этому свидетелем, то он запросто может развернуться и уйти. При его сверхъестественной эрудиции может оказаться, что он знает, кто такой Венглинский, и доверия Турецкому это не прибавит.
Турецкий спрятался за колонну и наблюдал, как Венглинский проходит мимо. Тут только Александр Борисович обратил внимание, что сорокалетний Венглинский был со спутницей — совсем молоденькой рыжеволосой девушкой, которой если и было восемнадцать, то только по паспорту. Венглинский был обаятельный закоренелый холостяк, так что в этом не было ничего из ряда вон. Наконец парочка прошла мимо, причем Венглинский недвусмысленно приобнимал спутницу пониже спины, спутница не особен-но-то и возражала…
Прошло еще четверть часа. Все разумные сроки вышли.
Турецкий поднялся на поверхность и сел в «ауди», на заднем сиденье которого развалился Вячеслав Иванович Грязнов.
— Не пришел, — коротко объяснил Турецкий.
— Уже знаю, — кивнул Грязнов. — Доложили.
— Надо же. А я твоих «топтунов» не заметил.
— Стараемся, — лаконично объяснил Грязнов.
— Славка, тогда, может, ты еще что-нибудь знаешь? Из разряда того, о чем я не ведаю?
— Давай обменяемся сведениями, — охотно согласился Грязнов.
— Я тебе уже давно все рассказал.
— А мне и рассказывать нечего. Вот и обменялись.
— Что-то ты темнишь, — заметил Турецкий.
— С чего ты взял?
— Больно уж весел.
— Это от безысходности, — побожился Грязнов. — Ей богу, все, что мое, — твое. Хочешь, прямо сейчас вместе поедем к моему министру, и он нам обоим разнос устроит?
— Премного благодарен. С такими результатами меня самого скоро с Большой Дмитровки попрут.
— Зато представь, какие ты внукам сказки сможешь рассказывать! В тридевятом царстве, в тридевятом государстве, замначальника Главного управления уголовного розыска МВД и помощник генерального прокурора ловили чокнутого изобретателя и телефонного террориста…
— Их еще надо завести, этих внуков, — пробурчал Турецкий.
— За этим-то дело не станет, — легкомысленно посулил Грязнов.
— Но-но! — испугался Турецкий.
Грязнов расхохотался:
— Ладно, Саня, расслабься и плюнь на все. В крайнем случае, — он прищурился, — я замолвлю за тебя перед Денисом словечко. Он возьмет тебя на полставки. Будешь неверных жен высматривать.
— На это вся надежда, — вздохнул Турецкий.
— Саня, да не грузись ты! Хочешь новый анекдот? Звонит министр транспорта министру сельского хозяйства и спрашивает: тебе сегодня Стасов еще не звонил?
— Отвали, а? — попросил Турецкий.
— Как хочешь. Я думал, я тебе настроение поднимаю.
— Знаешь что, Слава, если хочешь помочь, найди мне хорошего психолога. Или психотерапевта. А может, психиатра. Ты знаешь кого-нибудь?
Грязнов укоризненно покачал головой. По всему было видно, что друга ему искренне жаль.
— Саня, брось. Пусть американцы на эту ерунду тратятся — на диванах лежать да на жизнь жаловаться. Поехали лучше выпьем.
— Мне же не для себя, мне для консультации.
— Так бы сразу и сказал… — Грязнов задумался. — В Институте Сербского у меня есть один кадр. Кое-чем мне обязан. Я к нему водителя отправлял, которого Стасов раздел.
— И каков был результат?
— Куча научных слов, общий смысл которых: может быть, то, а может, и это. Но спец он хороший. Ты про Стасова с ним хочешь перетереть?
— Нет.
— А о чем тогда?
— Это мое дело. Ну что, ты будешь звонить или нет?
— Ладно, сейчас…
Грязнов позвонил в Институт Сербского, с кем-то разговаривал несколько минут, потом передал трубку Турецкому и, прикрывая ее рукой, проинструктировал:
— Альберт Артурович Кацура. Профессор, доктор наук и все такое. Куча регалий. Светило. Только если не поможет, не хами ему, Саня, он мне еще пригодится. У него там палата с решетками есть — любо-дорого посмотреть. Засунем туда твоего Стасова — сразу в себя придет и все явки и пароли выложит.
Турецкий взял трубку, представился и рассказал про странную девочку, поведение которой очень его озадачивает.
— Ну что же, приезжайте, — сказало светило. — И клиентку с собой привозите.
— Альберт Артурович, с этим ничего не получится, я могу привезти только странички из ее дневника.
Профессор задумался:
— Знаете, Александр Борисович, не совсем мой профиль. Не возьму на себя смелость. Если бы вы ко мне привели живого человека… А тут нужен хороший опыт, как я называю, «живой бумажной работы». Экспертиза текста — штука специфическая. Я думаю, вам нужно съездить в Центр экстренной психологической помощи МГППУ. Там работает одна дама — довольно мощный специалист. Кроме того, на ваше счастье, она и подростками занимается. Это, кстати, была тема ее диссертации. Поговорите с ней.
— А что такое МГППУ?
— Московский городской психолого-педагогичес-кий университет. Она там преподает заодно…
Грязнов послушал, чем его приятель собирается заниматься, и сказал:
— А я, пожалуй, позвоню Мелешко, Хочу узнать, что сей влиятельный господин думает о своем неуловимом родственнике.
— Не рекомендую, — сказал Турецкий, набирая номер подросткового психолога. — Он тебе руки свяжет, когда узнает, чем ты занимаешься.
— Это мы еще поглядим.
Когда он приехал домой, жена сказала равнодушно:
— Тебе звонил какой-то тип, забыла фамилию. Как-то на «-ский». Плохо слышно было, я не поняла.
— Ладно, кому надо, тот всегда дозвонится, — сказал Турецкий свою дежурную фразу.
Но он ошибался.
Поскольку одноклассники Земляникиной так ничего путевого Денису и не рассказали, то за неимением других концов Грязнов-младший взялся за недавнего приятеля Жени — Юру Ковальчука. Вообще-то Турецкий с ним уже беседовал, но чем черт не шутит.
Денис подловил парня возле «Макдоналдса», где работала Нинка Турецкая. Вне всякого сомнения, именно ее Юрка и дожидался — нервничал, поглядывал на часы, следил за входом в фаст-фуд. Денис показал ему лицензию частного детектива и пояснил, что в отличие от законопослушного Александра Борисовича Турецкого миндальничать он не намерен — у него свои методы работы со свидетелями. У свидетеля, с точки зрения частного сыщика, есть только одно право — закладывать всех и вся. И немедленно!
— Да я же все рассказал про Земля никину! — возмутился Юрка.