— О! — поднял вверх палец Вячеслав Иванович. — Это же самое занятное. Венглинская, когда была замужем, фамилию не меняла. То есть это ее настоящая фамилия. Венглинская — она Венглинская и есть.
— Ну и что? — сказал Денис. — И так ясно, если покойный Венглинский — ее брат.
— Не перебивай старших. Не все так просто. Брат с сестрой носили фамилию не отца, а матери. А фамилия их отца была Баринов…
Турецкий приподнял брови.
— Его они толком и не видели, он был авиаконструктор, работал в «ящике», погиб на Байконуре при испытании какой-то чудо-ракеты лет тридцать назад…
Турецкий вернул брови в исходное положение.
— Его звали Степан Михайлович Баринов. У него был брат — Иван Михайлович.
— Черт побери, — сказал Турецкий. — Ты на что намекаешь?
— Ты сам уже все понял.
— Эй, минуточку, — попросил Денис. — Я-то ничего не понял!
— Старших не перебивай, — буркнул теперь уже
Турецкий. — Как же ты это узнал, Слава, — про Баринова?
— У Венглинской в доме фотография — ее отец с братом. Молодые. Я посмотрел — кого-то напоминает. Трудно, конечно, узнать. А может, и не напоминало — просто так спросил, когда вернулся после этой чертовой погони. Кто это, говорю. Она отвечает: мой дядя, Иван Михайлович. Я как идиот: значит, и дядя вашего брата?
— Итак, Иван Баринов — родной дядя нашего Венглинского?! — уточнил Турецкий.
— Роднее не бывает.
— Иван Михайлович Баринов? Ты нас не разыгрываешь? Тот самый Баринов? — снова спросил Турецкий. — Который еще десять лет назад коньки отбросил?
— Ничего он не отбросил. Он умер на прошлой неделе. Жил все эти годы под чужим именем.
— Слава, да ты бредишь! — возмутился Турецкий.
— Говорю то, что знаю. Баринов умер совсем недавно.
— Да кто такой этот Баринов?! — не выдержал Денис подобной дискриминации. Он ничего не понимал.
Наконец дядя сжалился и рассказал племяннику, о чем шла речь. Точнее, о той легенде, которая была известна ему и Турецкому. Именно легенде, потому что никаких достоверных сведений на этот счет у них не было. Иван Михайлович Баринов, бывший полковник КГБ, стоял у истоков создания нескольких секретных подразделений, таких, например, как «Вымпел», и проекта «Гамма», который он разрабатывал вместе с другим легендарным кагэбешником, Арнольдом Лукьяновым. Лукьянов — ученик Баринова, он был моложе своего учителя лет на десять.
— Стоп, дядя Слава, — сказал частный сыщик. — Сильно подозреваю, что вашего Баринова я недавно видел. Точнее, его труп.
— Что?!
Денис коротко рассказал об «Илиаде», Шершеневиче и Лукьянове — о том, что Турецкий уже знал. О странной гибели странного пенсионера Стоцкого, на которого даже Макс не смог найти ничего примечательного.
Некоторое время все молчали.
— Боюсь, ни черта Лукьянов не в отставке, — предположил наконец Вячеслав Иванович. — Этих ребят только могила исправит. А так они работали и будут работать на полную катушку. В их понимании этого слова, конечно.
— Дядя Слава, а почему ты сказал, что Баринов — бывший полковник? В смысле, на пенсии?
— Нет, не на пенсии. В конце восьмидесятых его разжаловали и только что не посадили. А в менее либеральные времена и шлепнуть могли. На Лубянке, знаешь ли, внутренних диссидентов не жалуют. А с Бариновым случилась уникальная метаморфоза. Он чем-то серьезно заболел. По слухам — раком крови. Доктора, конечно, не помогли, зато помог какой-то народный целитель. В общем, когда Баринов выздоровел (ему было уже под семьдесят, но он работал, специалист-то был уникальный), он стал нести такую чушь, что в КГБ его прозвали сектантом без секты. Ну а чем кончилось, ты уже знаешь. Разжаловали и отправили на пенсию. Конечно, все это время он был под негласным присмотром. В середине девяностых его официально похоронили. А теперь вот он и правда умер. Только уж больно странно. Зачем Лукьянову убивать своего бывшего шефа столько лет спустя? Загадка…
— А что такое проект «Гамма»? — спросил Денис.
— Ничего, — сказал Турецкий.
— Как — ничего?! — удивились оба Грязнова по разным причинам, Денис — потому что не знал, Вячеслав Иванович — потому что был наслышан.
— Это просто миф, — сказал Турецкий. — Такого не было. Якобы некоторая секретная лаборатория, где не то пришельцев прятали, не то спецагентов в колбе выращивали. Скорей всего, комитетчики сами этот слух й запустили. В ответ на некоторые штатовские утки подобного рода.
— Это не миф, — возразил Грязнов-старший. — Проект был. Воплощения не было. На бумаге все это разрабатывалось, Андропов визировал.
— При тебе, что ли, визировал?
— Я не сомневаюсь, что проект был, — стоял на своем Вячеслав Иванович. — Это тот случай, когда нет дыма без огня. Возможно, и реализация была начата, просто она совпала с развалом СССР. А если тебе, Саня, нужны доказательства, то ты хотя бы Стасова вспомни. Только существование «Гаммы» и может объяснить появление подобного человека-невидимки, да еще с такой феноменальной психологической подготовкой.
— Ничего это не доказывает, возможно, Стасов такой от природы.
На самом деле Турецкий сопротивлялся отчасти по инерции, отчасти потому, что не хотел впутывать Славу Грязнова в это дело. Сам он теперь был частным лицом, а генерал-майора МВД пока еще в отставку не отправили, слава богу.
Но переписанные детским почерком документы, которые Турецкий столь странно получил, как раз и могли свидетельствовать о том, что «Гамма» не просто была задумана, а не исключено, и воплощена в реальности. И чем же там (где? — вот вопрос!) на самом деле занимались и кого и для каких заданий готовили — даже жутко было представить!
Между тем взгляды, которые бросал на Турецкого Денис, свидетельствовали о том, что он думал то же самое. Турецкий из-за спины Грязнова-старшего показал ему кулак: про бумажки — ни звука! И постарался перевести тему разговора. Или хотя бы сменить.
— Есть, между прочим, еще один непонятный момент… Хотя тут все непонятно. Откуда Венглинский был знаком со Стасовым?
— Может быть такая версия, — предложил Гряз-нов-старший. — Венглинский тоже в погранвойсках служил, лет пятнадцать назад, это я еще из его личного дела помню. Очевидно, с тех пор они дружили.
Турецкий достал из пачки сигарету, но закуривать не стал, задумчиво мял ее пальцами.
— Тогда возможно, что появление Венглинского на станции «Китай-город» было не случайным. По каким-то причинам Стасов прийти не смог, послал его — что-то мне передать. А Венглинский прошелся по станции под ручку с барышней, засветился, наверно, специально для меня, в контакт вступать не стал… А возможно, он меня даже и не заметил, ведь я-то как раз от него прятался, а потом…