— А потом? — спросила она. — Нет, ты сначала скажи, что будет потом?
— Сама знаешь… — Он быстро набирал номер Разумневича на мобильном.
— Ничего я не знаю! — Теперь она сама соскочила с его колен. — И ты ничего больше не получишь, если не возьмешь в Швейцарию.
— Алло, Лева, это я… Словом, только что звонил Антон, сказал, что зачистка подошла к концу. Они с Вадимом уже в воздухе, насколько я понимаю.
— Ну слава богу! — вздохнул и Лев Семенович. — Все-таки они были неплохие ребята. Но ты только это собирался мне сказать?
— Нет, конечно. Хотел объявить, что вот теперь я готов войти к тебе в долю…
— Но? Я же чувствую по твоей интонации, что за этим стоит какое-то «но».
— Не будь мнительным…
— Ну как же, как же, это же твоя заслуга, что последние подводные камни преодолены… — сказал Разумневич. — Наверно, хочешь сказать, что твоя ставка в этом деле, как и твоя доля, с этого момента поднимаются?
— Лева, не заводись, обсудим все завтра… — недовольно произнес Эдуард Григорьевич, взглянув на часы. — Когда все точки сами расставятся на своими «и», как ты раньше любил говорить.
— Хоть это еще помнишь… — проворчал Лев Семенович.
— У тебя какое-то не такое настроение… — сказал Белявский, взглянув на часы. — Я и сам нервничаю… Давай созвонимся попозже. Через «час. Позвонишь и расскажешь, что у тебя там стряслось.
Отложив трубку, он притянул к себе Юлю:
— Иди сюда. Вечером поговорим обо всем…
Лев Семенович Разумневич позвонил ровно через час.
— …Пока ничего не сообщали. Знаешь, вчера я разговаривал с Вадимом. Хотя он в последнее время был нервным и рассеянным, будто что-то предчувствовал, но вчера он был со мной предельно внимательным, собранным и предупредительным. И очень точным в своих оценках… — вздохнул он.
— Прежде я что-то не замечал за тобой таких сантиментов, — сказал Белявский, надевая рубашку, пока Юля возилась с молнией на своих джинсах. Он снова взглянул на часы.
— Наверно, сказывается возраст… — канючил Разумневич. — С молодыми сам моложе становишься, я понимаю… Или, наоборот, еще старше. Только у меня с этим что-то в последнее время… Вот, кстати, экстренное сообщение! Ты сейчас смотришь НТВ или только свое убогое ТВТ? Так вот включи сейчас же НТВ! Как раз передают и показывают! Ой, позже созвонимся!
Эдуард Григорьевич взял пульт и включил телевизор. Он увидел на экране горящие обломки самолета «Як-42» на зеленом лугу и обгорелые останки погибших среди полевых цветов. Он невольно покосился на Юлю и переключился на свой канал ТВТ. Там миловидная дикторша возбужденно тараторила про злодейское покушение на жизнь известных бизнесменов Разумневича и Белявского, и что только чистая случайность — внезапные обстоятельства, какие бывают у деловых людей, — спасла их жизни, но не спасла их близких…
— Это… это… тот самый самолет? — спросила Юля дрогнувшим голосом, и ее глаза заполнились слезами. — И… Саша там… на нем летел?
— И Ангелина, — кивнул он. — Вот теперь мы с тобой свободны. И ты будешь иметь, что захочешь!
Он снова переключил телевизор на НТВ.
— И ты… ты можешь… об этом так спокойно?
Он прижал палец к губам.
— …Следователи местной прокуратуры полагают, что это теракт — основная версия случившегося. Как нам стало известно, борт был зафрахтован ведущими предпринимателями Эдуардом Белявским и Львом Разумневичем, приглашенными на экономический форум в швейцарский город Базель, который состоится завтра, — продолжал свой взволнованный рассказ уже другой комментатор, совсем еще молодой парнишка. — Поэтому вопрос, против кого был предназначен этот взрыв воздушного судна, ни у кого не вызывает сомнений. Местные жители рассказывают, что сначала услышали хлопок, после чего увидели в небе яркую вспышку. Произошло это буквально через полчаса после вылета, когда самолет уже набрал высоту. Только случайность, связанная с извечной и непредсказуемой занятостью наших бизнесменов, спасла их от гибели. Они буквально в последние часы вынуждены были перенести свой вылет на сутки, отправив в Базель своих сотрудников из службы безопасности и членов своих семей, чьи тела, вернее, то, что от них осталось, сейчас идентифицируются. Конечно, только расшифровка данных «черного ящика» подтвердит или опровергнет версию о взрыве, но она, как сказано, представляется единственно верной…
Телевизионный экран погас. Юля, держа в руке пульт, пристально смотрела на Эдуарда Григорьевича. Ее глаза по-прежнему были полны слез.
— Так это ты… ты… — произнесла она. — Негодяй…
— Да, деточка, — кивнул он. — Перед тобой живой и здоровый негодяй. Который не будет испытывать мук совести и спать спокойно, поскольку опередил тех, кто хотел с ним поступить точно так же… Это называется — сделать правильный и своевременный выбор. В том числе и за тебя. Тебе придется к этому привыкнуть, если собираешься не просто жить со мной, но и такой жизнью, какая тебе не снилась… Или ты предпочла бы, чтобы это я был там? — кивнул он на темный экран.
Он достал платок и вытер ей слезы, как ребенку.
— Пора стать взрослой. Надо было тебе давно сделать свой выбор: или я, то есть положение, которое тебе уже дал, или Саша, который тебе ничего не дал бы, кроме вечных попреков из-за меня и Ангелины, пока бы вы не возненавидели друг друга.
— Какая же ты сволочь… — всхлипнула она.
— Может быть, для кого-то и сволочь. Даже наверняка. А что? Побежишь в прокуратуру? Не советую. Там ты ничего не докажешь. Ты только что слышала: теракт был направлен против меня, и мы с Левой только чудом избежали гибели. И потому нам гарантировано общественное сочувствие, а также сожаление, что нас не было в этом самолете. И это свидетельствует, что мы с ним одержали победу, которая делает победителей неподсудными. Ну все, будь послушной девочкой и иди к себе или возьми ключи от машины и поезжай, проветрись. Мне предстоит полно хлопот и забот. Жду тебя к обеду.
Придя к себе в комнату, она повалилась на кровать, лицом в подушку, а потом, выплакавшись, долго смотрела на себя в зеркало и, вздохнув, стала приводить себя в порядок. Смыла потеки туши, покрасилась заново…
Схватила сотовый, набрала номер Савелия Марковского…
— Савик, родной, забери меня отсюда!
— Детонька, что случилось?
— Ты разве не слышал? Его жена и мой Саша только что погибли в авиакатастрофе! Какой ужас… Ты что молчишь?
В трубке послышался протяжный вздох, после которого последовали протяжные гудки.
Подумав, она набрала «09».
— Девушка, а как позвонить в прокуратуру, не скажете? В самую главную? Нет, лучше скажите адрес, как туда проехать?..
Она долго еще приводила себя в порядок. Смывала тушь, красилась заново, но потом снова принималась плакать и снова смывать черные потеки, потом снова краситься.