— Может, люди в отпуск уехали? Последний раз наберу.
Но телефон зазвонил сам.
— Попросите Петра Николаевича. — Голос солидный, твердый.
— Его нет, а кто его спрашивает?
— Это с работы говорят. Он что, заболел?
— С работы? — Алка решила перейти в наступление. — В такое время — с работы? Вы на часы-то глядели? У вас там что — ночная смена?
— Так где же все-таки Петр Николаевич находится? Он сегодня на работу не вышел, мы беспокоимся.
— Не знаю я, где он находится. Нет его дома с субботы.
— Он что, пропал? Или уехал куда-то? За ним такого никогда не водилось?
— Вам лучше знать и оставьте меня в покое! — Алка бросила трубку.
— Алка, ну что ты сделала, надо было с человеком поговорить нормально, все выяснить. Вот видишь, раз он на работе не предупредил, значит, точно про его уход от тебя — это все вранье, надо в милицию обращаться.
Но Алка, что называется, уперлась рогом.
— Сказала, не пойду в милицию, значит, не пойду!
Закончив эти бесполезные препирательства, Надежда легла спать. Кошку в тот вечер так и не нашли.
Машина с тонированными стеклами притормозила на Выборгском шоссе возле указателя «Поселок Рейволово». Водитель, им оказалась женщина, вышла, огляделась, потом опять села в машину и проехала еще немного вперед. Почти сразу за указателем начинался знаменитый малинник, который идет почти вдоль всего Выборгского шоссе, прерываясь только возле поселков и деревень. Женщина свернула с шоссе, кювета не было. Она поставила машину так, чтобы с шоссе ее прикрывал малинник, а со стороны поселка — сосновый лесок. Из машины вышли трое. Двое неприметно одетых парней достали из багажника канистры с бензином, женщина шла налегке.
Пока срезали путь через лес, женщина шепотом давала последние наставления:
— Дверь со стороны веранды открыть легко, замок простой, вот ключ. А главную дверь они на внутренний засов запирают. И помните, я вам деньги плачу не за пожар, а за убийство. Так что не вздумайте дом снаружи бензином полить и поджечь. Сначала хозяев нейтрализуйте, а поджигайте изнутри. Уходить будете через веранду, а потом задами лесочком.
Я буду вас в машине ждать.
Когда они дошли до деревни, было три часа ночи, для июня время самое темное.
Женщина показала дом на улице Карякова и пошла к спрятанной машине. Через некоторое время показались бегущие парни.
— Как все прошло?
— Нормально, они не проснулись. Едем скорее, а то сейчас как полыхнет.
Машина выбралась на шоссе и газанула по направлению к городу.
Соседи заметили пожар, когда полыхало уже вовсю. Дом был старый, высохший, занялся как факел. Пожарные приехали, когда крыша уже провалилась. Они еще долго поливали соседние дома. От дома номер пять по улице Карякова осталась одна печка.
Наутро встали рано, Алке надо было на работу к девяти. На улице было пасмурно, Надежда включила радио, чтобы послушать погоду. Алка плескалась в ванной.
«А теперь сводка из управления пожарной безопасности».
Специально выделенный пожарный скучным, плохо поставленным голосом зачитал сводку. Надежда крутилась на кухне, лилась вода, она не слушала сводку, как вдруг:
«Сегодня ночью в поселке Рейволово, что по Выборгскому шоссе, сгорел дом по адресу улица Карякова, дом пять. На пепелище обнаружены два трупа, очевидно, это были хозяева дачи. Граждане! — Пожарный заговорил по-человечески. — Будьте осторожны с электроприборами и не курите в постели».
Чашка с кофе выскользнула у Надежды из рук, упала и разбилась. Кофе разлился и обжег ей ногу.
— Алка! — заорала Надежда.
Алка появилась в дверях ванной, пытаясь завернуться в купальное полотенце.
Поскольку это было все-таки полотенце, а не двуспальная простыня, Алке при ее габаритах полностью завернуться не удалось, она держала полотенце рукой и недовольно спросила:
— Что случилось?
— Ты говорила, чтобы та дача сгорела, вот она и сгорела.
— Что-что?
— Сейчас пожарный по радио сводку зачитывал, сгорела дача в Рейволово.
— Точно та дача?
— Точно, Карякова, дом 5, кстати, кто такой Каряков?
— Да откуда я знаю? Если дача сгорела, теперь без разницы.
— Алка, там два трупа нашли.
— Да? А ежедневник мой теперь уж точно не найти.
Надежда возилась с полом, убирала осколки чашки, про завтрак они забыли.
Мыслей в голове у Надежды почти не было, потом они появились, и были очень нехорошие. Она отправилась в комнату.
Алка сидела на диване и внимательно рассматривала себя в зеркало.
— Алка, ты что? Нашла время.
Алка думала о своем.
— Надо же, как интересно, как только я вчера им пожелала, чтобы дача сгорела, так она сразу и сгорела. Как думаешь, может, у меня парапсихологические способности?
— Что-что? — Надежда рассмеялась, потом рассердилась.
— Алка, немедленно перестань валять дурака. Ведь это мы виноваты, что те люди погибли. Если бы мы не приперлись в Рейволово, а потом не стали звонить от их имени, дачу бы не подожгли. А так те испугались, что мы действительно с милицией придем, шум поднимем, и концы в воду, вернее, в огонь.
Алка выглядела разочарованной.
— Да? А я-то думала, что это у меня такой дар открылся. Вечно ты, Надежда, человека разочаруешь. А насчет того, что мы виноваты в их смерти, ты не права.
Если бы они сразу отдали мне мой ежедневник, я бы сказала «спасибо» и ушла, и с ними бы ничего не случилось.
— Если бы они тебя в дом пустили, ты бы стала спрашивать, кто они такие, да где Елена, что-то заподозрила бы.
В общем, эти двое пострадали от собственной глупости и жадности, не надо было с сомнительными личностями связываться.
Подруги перебрались на кухню и заварили свежий кофе. Надежде не давали покоя мрачные мысли.
— Интересно, как они это проделали?
Наверное, сначала хозяев оглушили, потом дом подожгли. Хорошо, если бандитов ночью никто не видел, а если соседи заметили что-нибудь подозрительное, то будет милиция это дело расследовать.
Спросят, что накануне было, а твое платье в красный горошек весь поселок заметил. И что тебя вечно тянет на яркое? Надела бы что-нибудь темненькое-скромненькое, для маскировки хорошо.