Надежда рассудила, что пока она спускается, никто не будет за ними подглядывать с третьего этажа. И вот, едва Надежда успела спрятаться за широкую спину ливонского рыцаря, сбоку зала открылась маленькая железная дверца, оттуда выскользнул тот самый пожилой тип, который фотографировал их утром, и стал красться по направлению к Алке. Алка же вся ушла в любование шведским наемником Голубевым и ни на что не реагировала.

«Пожилой человек, а как себя ведет!» — мелькнуло в голове у Надежды.

Тип подхватил папку, в это время Алка оглянулась, сделала зверское лицо и стала наступать на него. Видно, у типа сдали нервы, потому что он бросился бежать не к дверце, а к общей лестнице, впал в панику.

По дороге он должен был пробежать мимо рыцаря с Надеждой, а, поскольку Алка вошла в раж и собиралась преследовать пожилого похитителя папки всерьез, Надежда должна была срочно ее перехватить, чтобы не поднялся шум. Пускай бы похититель спокойно убежал с папкой, они же так и задумали, но Алка опять озверела и может все испортить. Надежда попыталась выскочить из-за рыцаря, но почему-то застряла, подол юбки зацепился за какую-то часть доспехов. Рыцарь дернулся и угрожающе наклонился, Надежда обхватила его сзади руками, чтобы удержать и, не видя ничего спереди, задела металлическую руку. Пробегающий мимо похититель увидел только, как рыцарь наклонился и махнул ему рукой. От неожиданности пожилой господин скатился по крутой лестнице буквально кубарем и приземлился на третьем этаже с жутким грохотом. Снизу раздались его стоны и испуганные возгласы музейных тетенек. Алка заглянула вниз.

Человек лежал и стонал, правая нога его была неестественно вывернута.

— Ногу сломал, — удовлетворенно констатировала Алка и кровожадно добавила:

— Жаль, что не голову.

— Алка! — воззвала Надежда из ниши. — Да помоги же!

Алка, увидев Надежду в обнимку с рыцарем, очень развеселилась:

— Отлично смотритесь! Мужу бы твоему показать!

— Да отстань ты. Он меня не пускает, держит чем-то.

— Интересно, чем?

Алка придержала ретивого ливонца, Надежда отцепила юбку и с трудом вылезла из ниши. Она осторожно заглянула вниз и увидела, как музейные работники крутятся возле лежащего похитителя папки, только сама папка исчезла. Надежда побежала к окну, и вовремя, потому что успела заметить, как из музея выходит тот самый молодой человек, конкурент Герберта. Папки при нем не было видно, наверное, он спрятал ее под рубашкой.

— Послал на дело своего пожилого компаньона, а сам в стороне отсиживался. Алка, надо уходить, а то нас тут поймают, еще подумают, что мы того типа вниз сбросили.

Надежда подошла к маленькой железной двери в стене, через которую попал в музей похититель папки. Дверца выходила прямо наружу на крошечную площадку, образованную выступом стены, откуда вниз вела железная лесенка, слава Богу, с узенькими перилами.

— Алка, спускаемся здесь.

— Ты что? Сорвемся, шею сломаем.

— Держись за перила крепче.

— Увидят нас, полицию вызовут!

— Да кто тут увидит? С этой стороны не парадный вход, тут никто не ходит.

Действительно, эта стена башни выходила в овраг, бывший замковый ров, сейчас без воды, но заросший сорняками.

— Прямо в крапиву и приземлимся, — ворчала Алка, сползая по ступенькам.

— Лучше в крапиву, чем в полицию!

И молчи, а то слышны на весь город твои причитания!

Дошли до третьего этажа, Алка хотела заглянуть в дверь, но Надежда ей не позволила. На втором этаже двери вообще не было, проем был заложен кирпичами.

— Не горюй, Алка, самое страшное позади, — утешала подругу Надежда.

Алка приободрилась было, но в это время у нее с ноги слетела босоножка и упала прямо в заросли крапивы, хорошо, что Надежда сверху заметила место. Наконец достигли земли, полезли в крапиву за Алкиной босоножкой, потом обошли башню и, сидя в кустах, увидели, как к музею подъехала «скорая помощь».

— Ну вот, видишь, Алка, было у нас семь врагов, одного мы из игры вывели, осталось против нас шестеро.

Злая, обожженная крапивой, исцарапанная Алка только чертыхнулась в ответ.

Они поспешили опять в гостиницу, вымылись там, переоделись, купили бутылку вина и поехали в гости к Светлане и ее мужу Паулю.

У Светки был полный бомонд. Собралось многочисленное пестрое общество — коллеги Пауля по университету и музею, коллеги Светланы по библиотеке. Алка чувствовала себя как рыба в воде, оживилась, Надежда еле-еле увела ее в кабинет Пауля для серьезного разговора. Внимательно выслушав их, не перебив ни разу, вежливый невозмутимый Пауль ничем не показал своего недоверия, только в некоторых местах их рассказа чуть поднимал брови, что означало у него крайнюю степень удивления. Затем он немного подумал и сказал, что вряд ли Библия Гутенберга сохранилась, ведь на их бедную маленькую Эстонию с одна тысяча девятьсот третьего года свалилось столько несчастий. Но тем не менее если родственники Алкиного мужа сумели ее хорошо спрятать, то, может, и лежит она где-то в целости и сохранности, но как ее отыскать?

Алка дернулась было, чтобы высказать Паулю, что на Библию-то, собственно говоря, ей глубоко наплевать, будь она и самим Гутенбергом напечатанная, ей нужно отыскать своего мужа Петюнчика, но Надежда сжала ей руку и стала соблазнять Пауля рассказами про Библию.

Рассмотрев еще раз газетную вырезку, Пауль согласился, что Библия, несомненно, была, но куда делась потом — неизвестно. В общем, будем искать. Когда он вышел позвонить по телефону, Надежда выпустила Алкину руку и сказала:

— Алка, ты пойми, эти искусствоведы и музейные работники все ненормальные.

Они за какую-нибудь редкость родную мать продадут, а не то что незнакомого человека. Что ему твой муж? А тут Библия самого Гутенберга.

— Ненормальные они все!

— А я тебе что толкую?

Вернулся Пауль.

— Завтра во второй половине дня едем в музей под открытым небом Роккааль-Маре. Я узнавал: дом бабушки вашего мужа действительно там в экспозиции.

Подруги распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились ночевать в гостиницу. В номере все было в порядке, никто их больше не навещал, только Кеша капризничал. Алка выпустила его полетать, но он не хотел. Он сидел на шкафу, закатывал глаза и даже ничего не говорил.

Решили завтра взять его с собой в музей под открытым небом, чтобы проветрился.

Ночь прошла спокойно, верно тот, кто украл у них голубую папку, внимательно читал дамский журнал «Лиза».

* * *

По таллинским меркам они ехали на автобусе очень долго — минут двадцать.