После этих слов Осман замолчал, вышел из недавно выкопанной землянки и, подозвав своих сопровождающих, исчез за пахучей зеленью осеннего леса. А оставшимся в землянке братьям оставалось молить судьбу, чтобы все удалось, и одновременно готовиться к предстоящему бою…
А под вечер на базу прибыли иностранные корреспонденты. И прибыли не в качестве пленных, за которых можно было бы получить приличный выкуп, а именно как корреспонденты, готовящиеся снять шикарный фильм про еще одну удачную операцию доблестных вооруженных формирований Ичкерии. Репортер Келли Адамсон, телеоператор Арчибальд Хогарт и помощник оператора Стивен Смит были размещены в специально подготовленной для них землянке. И с этого момента все завертелось с нарастающей скоростью.
Легкая, едва слышная перебранка бойцов. Шорох гальки под ногами начальников служб, переходящих от группы к группе. Приглушенный кашель уже несколько дней лежавшего в жару командира отряда, все же нашедшего в себе силы выйти на строевой смотр убывающих на боевое задание групп. Рев двигателей выбирающейся из автопарка техники. И огромная, нескончаемая стая журавлей, тянущаяся по подернутому тучами небу. Далекое «курлы» улетающих птиц, не заглушаемое даже шорохом перестанавливаемых рюкзаков. Птиц было так много, и они уже летели так долго, что на них уже практически не обращали внимания; только Ефимов почему-то нет-нет да и поглядывал на плывущий в вышине клин. Может, именно глядя на такую огромную журавлиную стаю, у Расула Гамзатова и возникли строки: «Летит, летит по небу клин усталый…» Подумав об этом, Сергей стряхнул с себя наваждение и уже ни на что не отвлекаясь, стал дожидаться окончания смотра.
В группе старшего лейтенанта Станислава Крушинина возникли какие-то проблемы с радиостанцией, и теперь командир роты связи, ругая беспечность радистов, самостоятельно устранял неисправность. Судя по всему, что-то случилось с гарнитурой, потому что со стороны палатки связистов уже вприпрыжку несся дневальный, таща в руках ей замену. Да, похоже, загвоздка была именно в гарнитуре. Старший радист Крушинина Апраксин стоял красный, как рак, а ротный связи продолжал ругаться. Он вообще, судя по всему, едва сдерживался, чтобы не врезать недобросовестному подчиненному промеж глаз. Наконец связь была установлена.
– На погрузку! – Комбат вяло махнул рукой, и разведчики, подхватив рюкзаки, направились к ожидающим их машинам.
– В тридцать первый, – скомандовал Ефимов, назвав определенный под группу «Урал». Прищепа кивнул и продолжил движение. Сразу за воротами группа выстроилась в одну шеренгу, зарядила оружие и, поставив его на предохранитель, начала погрузку.
Старшины Косыгина в группе не было. Умаявшись с подготовкой к выходу, он с устатку хряпнул сто граммов и… и не смог остановиться.
Подготовкой к встрече русского спецназа руководил Ибрагим, как старший из братьев, а Идрис, как младший, большей частью пропадал в своей землянке или крутился возле западных репортеров, точнее, репортерши. Келли Адамсон, как представилась сама госпожа репортерша, оказалась не слишком красива, излишне худа, но для не избалованного женским вниманием Идриса она была, что перепел для вставшего в стойку сеттера. Только дай слабину, и тут же окажешься в зубах потерявшего терпение зверя. Когда Идрис смотрел на ее виляющую при ходьбе попку, с его языка разве что слюна не капала. А все остальное – блеск глаз, покорное виляние хвостом, высунутый от нетерпения язык – пусть и не зримо, но присутствовали. И потому это не могло не остаться незамеченным.
Хогарт обратил внимание первым.
– Смотри, Барбара… – Хотя обычно репортеры говорили на английском, сейчас Арчибальд перешел на немецкий, и как оказалось, представившуюся как Келли, репортершу зовут совершенно по-другому. – Как этот дикарь на тебя смотрит! Смотри, бэби, – телеоператор усмехнулся, – как бы тебе не переиграть со своей сексапильностью. Ты бы заканчивала вертеть задом и шла в палатку, а то не ровен час… – Он не договорил, остановленный ехидной улыбкой Барбары.
– Знаешь что, Роберт, – похоже, госпожа Адамсон тоже назвала настоящее имя телеоператора, отчего он дернулся, но промолчал, – а я бы не отказалась от объятий этого дикаря. Они наверняка лучше, чем изнеженные объятья нашего босса. Давно мечтала ощутить на себе настоящего самца, дикого зверя, неугомонного Маугли! – Она хмыкнула.
– Смотри, не переусердствуй! – снова повторил свое предостережение телеоператор и, поняв, что его все равно не послушают, обреченно махнул рукой. – Впрочем, делай, как хочешь.
– Вот именно, как хочешь! – Барбара улыбнулась, показав всему свету свои ослепительно белые искусственные зубы. – А я хочу. – Она высунула кончик язычка и провела им по своим бледным и чересчур тонким губам, потом потянулась и уже отрешенно заметила: – Тут так романтично!
На что Роберт пожал плечами и, развернувшись, пошел выбирать место для предстоящих ему съемок, самое удобное и вместе с тем безопасное. Уже отойдя метров на десять, он зло сплюнул.
Хогарт искренне не понимал, зачем сюда поперлась эта потаскушка. Для того, чтобы отснять репортаж, хватило бы одного оператора и его помощника, а уже потом можно было смонтировать и реплики репортера. Ведь перед отъездом его клятвенно заверили, что действо не растянется надолго, а в те несколько минут, что будет происходить уничтожение русского спецназа, места для репортера, точнее, репортерши, не было. К тому же разве кто решится в открытую показать присутствие своего журналиста в рядах чеченских повстанцев? Конечно же, нет, ведь в противном случае возможен международный скандал, а этого их агентство позволить себе не могло. Тогда зачем потребовалось присутствие в группе репортера? Роберт задумался. Разве что… разве что… одна мысль стала накладываться на другую. Разве что гибель в Чечне аккредитованной там телегруппы (а прибыли они на территорию Чеченской Республики совершенно легально), среди которой была женщина, могла вызвать не меньший резонанс, чем сенсационные съемки. Неужели агентство предполагает и такой исход? От внезапно появившейся мысли по спине Роберта побежали мурашки. Он остановился на полпути к намеченной точке и впервые по-настоящему задумался…
Группы высадились одновременно и сразу же начали расходиться в разные стороны. Гуревич со своими бойцами уходил вправо, Крушинин забирал левее, а Ефимов вместе с находившимся в его группе Фадеевым двигался в центре. Всем трем группам предстояло с ходу пройти по два с половиной квадрата, после чего произвести забазирование, ощетиниться во все стороны стволами, войти в связь и ждать… команды…
Привычно поднимавшийся на хребет Ефимов окинул взглядом высокую фигуру сержанта Вячеслава Варенникова и невольно улыбнулся – нерасторопный с виду сержант оказался неплохим ходоком, и к тому же, как выяснилось, обладал весьма чутким слухом, так что пока Сергей ни разу не пожалел, что взял его в свою группу.