— Так точно, — быстро отозвался пленник.
— Раз понятно, то докладывай. Кто, где, как?
— Тут рядом никого нет, все наши ближе к дамбе.
Неужто шар покатился мимо лузы?
— Ты хорошо понял, что я сказал относительно сообщения о твоем сне на посту?
— Никого нет, правда, и в лесу тоже. Вы всех прошли уже.
— Хорошо, допустим. Тогда подскажи, где находится объект поиска?
– Я не знаю, – растерянно пробормотал боец, и прапорщик мысленно выругался.
Получалось, что он перехитрил самого себя. Обмен оказался не равноценным. Информации от врага получено почти ноль целых и столько же десятых. Хотя, конечно, теперь можно какое-то время двигаться быстро, никого не опасаясь. Но как козырь пленный был бы лучше. Увы, слово дадено.
— Развяжите! — скомандовал прапорщик, поднялся с корточек и столкнулся нос к носу с подошедшим командиром группы.
— Что тут у вас?
— Вот, наши пленного взяли. — Ефимов начал отчитываться за произведенные действия: — По его словам выходит, что всех наблюдателей мы миновали, он крайний. Так что сейчас пойдем быстрее.
— А его куда? — лениво поинтересовался группник.
— Пусть бдит! — Ефимов наклонился и зло шепнул уже почти бывшему пленному: — Ты наших вообще никого не видел, понял?
— Так точно! — безропотно согласился боец, которому по большому счету все происходящее было по барабану.
Что солдату-срочнику нужно? Побольше поспать и поскорее на дембель. А что-то в себе воспитывать, чему-то учиться, спешить защищать Родину… Оно ему надо?
— Витя! — позвал прапорщик Прошкина. — Идем в темпе, нам сегодня еще топать и топать. — Он повернулся к Айдарову, замыкавшему головную тройку, и приказал: — Передай по цепочке: пусть проверятся, сократят дистанцию, двигаемся ускоренным шагом.
— Понял. — Шамиль шагнул назад и растворился в темноте.
Минутой позже группа пришла в движение.
Темень сгустилась. Звезды, далекие, недоступные, но манящие, рассыпавшиеся по черному безлунному небосклону, казались необычайно яркими. Поле, ограниченное рядами посадок, осталось позади. Разведчики спустились по пологому склону и вошли в лесок, тянувшийся вдоль водохранилища.
— Привал! — Прапорщик остановил бойца, идущего впереди, повернулся и шагнул навстречу шедшему следом. — Привал. Позови командира.
Лес глушил звуки, но, несмотря на это, со всех сторон слышалось пыхтение, треск ломающихся веток, тяжелые удары об землю рюкзаков, сброшенных с плеч. Послышались шаги.
— Михалыч? — излишне громко позвал группник.
— Я рядом, — отозвался Ефимов, стягивая с плеч рюкзак и осторожно опуская его на корневища дерева. — Ваня, пусть группа пока передохнет, а я возьму двоих и обследую лесок близ водохранилища. Налегке быстрее получится.
— Давай, — безропотно согласился лейтенант, прислонился спиной к дереву и сполз на землю. Рюкзак так и остался у него за спиной. Усевшись поудобнее, он закрыл глаза и почти моментально погрузился в сладкое состояние полудремы.
— Гусев, Дударенков, за мной! — шепнул в темноту Ефимов, по начавшемуся шевелению понял, что его слова достигли ушей бойцов первой тройки ядра, и шагнул в направлении водохранилища.
Шли быстро. Тяжелый рюкзак не давил на плечи, но все же, будь выбор, Сергей предпочел бы этому поиску небольшой отдых. Более чем сутки почти непрерывной ходьбы сказывались усталостью. Хорошо, что участок леса близ водохранилища оказался небольшим. На то, чтобы провести в нем разведку, времени много не потребовалось, но, тем не менее, это были минуты, потраченные впустую.
— Ничего, — доложил Ефимов по возращении.
— Три минуты, и начинаем движение, — тут же скомандовал группник.
Сергей согласился с ним. Если бы задача оказалась выполнена и объект найден, можно было бы и отдохнуть, а так нет. Время, отведенное на поиск, истекало.
— Опять переться неизвестно куда… на хрен нужно! — ворчал Прошкин, шумно поднимаясь и забрасывая за спину рейдовый рюкзак. — Все петляем да петляем…
— Виктор, сделай доброе дело, заткнись! — мягко попросил Ефимов и, не дожидаясь ответной реакции, скомандовал: — Начинаем движение, шагаем вверх, выходим на дорогу и идем по ней.
— По дороге пойдем? — удивленно переспросил Кострыкин, озадаченный такими указаниями своего зама.
— Да, — еще раз подтвердил свои слова Ефимов. — По лесу нам не успеть. По дороге быстрее. — Он хотел сказать, что люди подустали, но решил этот момент лишний раз не озвучивать.
Предстояло еще идти и идти, и лишнее акцентирование внимания на усталости тут ни к чему.
Через час группа лейтенанта Кострыкина, взяв восточнее, сошла с дороги и выбралась на окраину леса, за которым до самого горизонта расстилалось заброшенное, поросшее какими-то сорняками поле.
— Привал десять минут, — шепнул разведчик, догнавший Ефимова.
В ответ тот автоматически кивнул, хотя этого, естественно, в темноте никто не увидел, и передал команду дальше. Группа остановилась, в десяток секунд расползлась тройками в разные стороны и замерла в неподвижности. Залегшие фигуры поглотила тьма.
Ефимов скинул рюкзак и, оставаясь стоять, прислушался. Прямо за спиной, негромко переругиваясь, разворачивали станцию радисты, чуть правее шуршал шоколадной оберткой Федор, впереди недовольно ворчал Прошкин. Левый фланг, возглавляемый ефрейтором Зудовым, хранил молчание, и это напрягало.
«Утухли, наверное», — подумал Ефимов и уже собрался пойти поглядеть, не спит ли хором вся тройка, но не успел.
В центре группы вдруг ярко вспыхнул фонарик.
— Блин, вот сука! — вырвалось у Сергея.
Он резко изменил направление движения и быстро зашагал в сторону света, намереваясь пнуть радиста, настолько не дружащего с головой. Заместитель командира группы не сомневался в том, что воспользовался фонариком именно один из них. Каково же было его удивление, когда в отраженном свете он сумел разглядеть лицо правонарушителя!
— Какого хрена? — скорее устало и обессиленно, чем зло, процедил Ефимов, склоняясь над Кострыкиным, разглядывавшим в свете фонаря карту. — Ты плащ-палаткой не мог укрыться?
— Да ладно! — отмахнулся лейтенант, наконец-то найдя на карте что хотел, а именно точку стояния.
— Ваня! — Ефимов опустил руку на плечо своего командира. — Привыкай все делать так, как положено на войне. Привычка — вторая натура. Привыкнешь включать фонарик когда ни попадя, и врубишь его на реальном боевом задании.
— Да ну! — Кострыкин начал складывать карту.
— Включишь, еще как! Запомни, если солдат привык спать, заступая дневальным к тумбочке, то и на войне он тоже с большой долей вероятности будет кемарить. Ощущение опасности, конечно, подстегивает, но привычка остается. Так что давай договоримся!.. Если включать фонарик, то только под плащ-палаткой, а лучше под двумя. Одна просвечивается даже от огонька сигареты. Договорились? Хорошо?